Форум » Литературная гостиная » Рождены любить » Ответить
Рождены любить
Ирина: Название: Рождены любить Автор: Ирина (silverira@inbox.ru) Рейтинг: PG-13 Предупреждение: Осторожно, нелюбители юри! Описание: Серия коротких зарисовок, основанных на моем видении конца света у тех, кто позволяет нам играть с собой вечно. Персонажи: Их достаточно. От автора: Да, вот таким я вижу их мир. Со своими трагедиями и чувствами, разумеется. 1. Утро красит Посвящается Гайе Пять часов утра. Сиреневое солнце ласково касается моей щеки, призывая открыть глаза и войти в новый день. Пальцы нервно шарят по измятому пододеяльнику цвета мокрого асфальта, отыскивая ее руку. Вздохнув, она окончательно сбрасываешь с себя остатки сна и машинально опускает задравшийся рукав ночной рубашки. Такой аккуратистке это свойственно, ведь все проявляется в деталях. - Жизелька... - шепчу я, хватаясь за нее, как утопающий за соломинку, - Жизелька... - я вкладываю невероятные усилия, чтобы произнести ее имя с той особенной интонацией, которая заставляет подругу насторожиться. - Люсенька? - она старается не показывать своего волнения, - Люся... - Жизель резко поднимается с кровати и распахивает окно, нежно проведя по потрескавшейся деревянной раме тыльной стороной ладони. Для нее этот остов старого дома хранит нечто большее, чем просто память об ушедшем. Я все еще лежу, боясь шевельнуться, как будто любое движение может вытащить меня из очередной туманной, но такой желанной грезы. - Только не говори мне, что тебе опять снилось... - она замирает, точно готовясь сказать что-то неприличное и предупреждая меня заранее, - это, - как же все-таки я люблю это выражение брезгливости на ее лице. Я ничего не отвечаю и нехотя нахожу свои тапочки. Романтичной Жизельке, конечно, хочется стоять на каменном полу босиком, но я не желаю получить очередную мутировавшую разновидность простуды, от которой можно ожидать каких угодно последствий. Подойдя к ней поближе, я обнимаю ее за талию и пытаюсь, как и она, смотреть в грязно-желтое небо, но не могу понять, как с таким упоением можно его разглядывать, мечтательно улыбаясь и жмурясь от удовольствия. Что она в нем находит? - Новый день... - я благоговейно вдыхаю запах краски с ее жестких белоснежных волос. Одна моя рука безжизненно висит вдоль тела. Все никак не найду времени, чтобы сделать кисть снова подвижной, - Чем займемся? - подруга подносит ладонь к глазам и я невольно отмечаю слегка облупившийся розовый лак на ее безупречном ногте, - Что? - должно быть, она заметила мой взгляд. - Почему она нас бросила? - вырывается у меня вопрос, которого Жизелька так опасалась. Она поводит плечами, словно в нерешительности, и, развернувшись, прижимает пальчик к моим алым губам. - Она испугалась, - неожиданно решает Жизель, - Мы стали тем, кого она хотела видеть в нас, - продолжает она, не давая мне вставить и слова, - А человеческие желания имеют обыкновение сбываться... - я слышу ее негромкий смех и с тоской думаю, что мой локтевой шарнир совсем пришел в негодность. 2. Дорогою добра - Посмотри-ка! - Лера зевнула, даже не удосужившись прикрыть рот ладонью, и на призывы подруги не откликнулась, - Ну же! - Рыжая повернула голову в ту сторону, куда указывала Англоманка, и заметила развалины какого-то сооружения. Почти сразу она отвела взгляд, так как изучать каштановые локоны, выбивающиеся из-под желтой фетровой шляпы девушки казалось Лере занятием куда более интересным. - И что? - скучающе поинтересовалась Лера, - Думаешь, она спряталась там? - хихикнула рыжая, надеясь хоть как-то разрядить обстановку. - Она тут! - упрямо затвердила Англоманка, чуть приподнимая платье и делая первый шаг в сторону Неизвестности, в которой жила Надежда. Совершенно не замечая, что каблуки палевых туфель уже испачканы в грязи, а на белых чулках появилось пятно сажи, девушка смело двинулась к чему-то, что было когда-то зданием. Лера брезгливо стряхнула нежно-зеленого обшлага несуществующую пыль, преследовавшую ее всю дорогу домой. Она прекрасно понимала, что мечтательной Англоманке гораздо проще верить во что-то и перелетать от ожидания к предвкушению, но ее твердо стоящая на земле товарка порой попросту не могла вынести восторгов подруги по поводу осколка бутылки, который казался девушке драгоценностью или обрывка газеты, который Англоманка аккуратно расправляла, внимательно вчитываясь в полустертые буквы. Это эфемерное создание явилось из прошлого и жило прошлым. Лера даже твердо не знала, что связывает ее с этой хрупкой аристократкой, привыкшей к бережному обращению и всестороннему обожанию. Почему она должна нянчиться с этой неприспособленной к суровости мира девицей? Она столько раз хотела оставить ее и идти дальше одной, самой справляясь с трудностями и опасаясь исключительно за свое здоровье, но осознавала, что и дня не выдержит без по-детски наивного "Смотри!" подруги и слез умиления, как будто вечно застывших в уголках ее голубых глаз. - Мэри! - по направлению к Англоманке метнулась какая-то тень. Молодой человек, одетый в нелепый алый атласный плащ с золотым шитьем, уже обнимал удивленную девушку, когда Лера опомнилась и хотела было броситься на помощь чрезмерно мягкой и не умеющей дать отпо товарке. Внезапно рыжая была бесцеремонно поднята с места и водружена на пластиковый постамент странного вида. - Давай не будем им мешать, Черстин, - услышала Лера над своим ухом тихий голос той, кого так долго искала Англоманка. Но даже Ей не удалось заметить слезинку на бледной щеке рыжей, вызванную совсем не счастьем за влюбленную пару. 3. Ломается. - Только тронь меня! – предостерегает Далия и делает очередную попытку отшатнуться. Ее глаза полны ярости и бессильных слез, но мне нет до этого дела. - А что ты мне сделаешь? – я повторяю в очередной раз банальнейшией вопрос, из тех, которые можно задать жертве, и медленно провожу ладонью по светло-розовой пряди ее длинных волос, чувствуя знакомый до боли запах малины и ландыша. Далия застывает от неожиданности и не знает, что делать дальше. Есть ли смысл в глупом сопротивлении, на которое способны лишь сентиментальные дурочки конца девятнадцатого века? К тому же, как можно оставаться неприступной ледышкой, если твое зеленое, обсыпанное блестками, хрусткое платье с тафтяным подъюбником отнюдь не заявляет в защиту твоей нравственной чистоты? Подобные наряды обыкновенно присущи тем, о которых ты говоришь, мило сморщив свой прелестный носик. - Лучше взгляни, какую я тебе раздобыла замечательную игрушку, - продолжаю я, стараясь растянуть невероятное, кружащее голову удовольствие, - Смотри-ка, - она так изумилась, увидев на моем лице так несвойственную мне застенчивую улыбку, что приоткрыла рот. Вот глупышка. Не этого следовало пугаться, а золотистого локона, зажатого у меня в ладони, - Молчи, - я просто не могу себе позволить дать ей испортить такой восхитительный момент, - Знакомо, правда? Знаешь, чей он? – это риторический вопрос, милая, так что не вздумай вставить в мой монолог возмущенную реплику, иначе я сделаю то, что планировала, чуточку раньше, - Не надо прятать от меня трофеи, добытые нелегким трудом! – я мягко журю ее, словно нерадивую ученицу, - Интересно, отчего же слегла Лидия? – Далия совсем опустила сиреневые глаза в пол, углубившись в изучение потрескавшейся паркетины и теребя подол платья, - Зачем это нам понадобились ее волосы? – определенно, я не могу сердиться на нее, пусть это создание и послужило причиной гибели моей сестры. Я помучаю ее немного, а потом выколочу всю правду. Из моей Далии, из моей девочки, моей любимой, моей прекрасной, моей драгоценной... Внезапно я слышу какой-то странный треск. С таким звуком ломается старая вытяжка на кухне. Или нет? Время с этой минуты для меня начинает течь слишком медленно, напоминая собой вязкую патоку. И этой неясной тягучести я придаю особенное значение, отставляя правую ногу, чтобы не упасть. События последних нескольких секунд остаются для меня тайной. О прошедшем я могу понять только по обрывкам, сохранившимся в памяти. Далия разворачивается ко мне спиной, а я улыбаюсь через силу, отчаянно желая, чтобы последним, что видели мои глаза, были солнечные блики на ее удивительных кудрях цвета рассвета. «Далия... Далия...» - проносится в моем сознании, - «Ну почему не Далила?» 4. Удачное приобретение Девушка, похожая на Одри Хепберн. Блэр. Я заметила тебя, когда ты шла по останкам улицы Кондотти, кутаясь в суконное манто и выискивая наиболее чистое место, чтобы опустить на него свою белую ножку в алой туфельке. В Риме сейчас холодно несмотря на позднюю весну. Пальто распахнулось, и моему взору открылось удивительное, ни на что непохожее карминовое платье. Я застываю на месте, забыв попраить лацканы твидового пиджака и смотрю тебе вслед. Почему-то я назвала тебя именно так, хотя следовало бы дать тебе имя той, с которой тебя, наверняка, часто ассоциируют. Зачем? Ведь скорее всего с рождения ты влачишь заурядное существование Глаши, Маши или Саши. Тонкий белый пальчик неспеша проводит по застекленной и изрядно запылившейся витрине, непонятно как уцелевшей в хаосе агонизирующего города. Ты сейчас ласкаешь взглядом белую сумку от Gucci, находящуюся в паре миллиметров от твоего вздернутого носика, и я чувствую, как тебя переполняет желание. Мечты остаются мечтами. Воровато озираясь по сторонам, Блэр подняла с земли булыжник, неумело зажав его двумя пальцами, и размахнулась. Стоп! Я ныряю за угол, но поздно. Камень выпадает из ее руки, а сама девушка бессильно оседает на землю. Бессмысленно ругать себя, я снова не удержалась. Я случайно. Я больше не буду. Я отдаю себе отчет в поступках. Правда. Я подхожу ближе и опускаюсь возле тебя на колени. Машинально выдергиваю иглу из шеи, благо вошла неглубоко. От меня сложно ожидать иного, навыки еще не до конца потеряны. Ты проснешься через пару часов, и сама поймешь, что мы созданы друг для друга. Я помогу тебе. Помогу обрести путь к истинной мечте, где божественное начало не является симулякром сознания, помноженного на слепое обладание. Я заберу тебя с собой и избавлю от бренности быта, бедная моя... Счастливая моя... Девушка, похожая на Одри Хепберн. Блэр. Или просто номер тридцать девять. 5. Милосердие к Хозяйке Глупо. Очень глупо изображать то, что тебе нет дела до происходящего. Особенно, когда знаешь, что я могу оказаться рядом в любую минуту, и внутренне содрогаешься от ужаса. Не бойся меня. Богом забытый ночной клуб. Богу ведь тоже нет дела до нас - оставленных и брошенных, не нашедших приюта в городе, полном осколков душ тех, кто когда-то был для нас всем. Отрывая головы, выдирая с корнем искуственные волосы , пачкая наши тела, вы и не задумывались, что такие, как я любят вас. Проникновенной мазохистской любовью. С каждым ударом мы привязываемся все больше. Ночью наши рыдания дозволено услышать лишь пыльным ящикам, коробкам или антресолям. У меня нет права говорить за всех нас, но я уверена, что это будущее дано нам в качестве испытания. Очередного испытания перед долгожданной встречей. Слепая надежда, выраженная в нарисованных, неестественно-алых улыбках на пухлых губах, дана нам в насмешку, но лишь благодаря ей мы не сходим с ума, сохраняя в себе частички всего светлого, что когда-то в нас вкладывали, когда любовь была взаимной. Не у всех встречается то чувство благоговейного преклонения, которое заставляет вложенную в нас чужими руками привязанность, разрастись и вспыхнуть. Закинув ногу на ногу, я присаживаюсь на высокий стул, предварительно стряхнув с него прилипшие остатки штукатурки, когда-то слетевшей белыми хлопьями с сотрясавшегося потолка. На импровизированной сцене возвышается единственный пилон, тонкий, как разваленный остов Эйфелевой Башни. После смерти Жизели я захожу в это унылое место слишком часто, чтобы это казалось нормальным. Мой взгляд цепляется за нечто, не присущее этому клубу, нечто, кажущееся лишним и... желанным? И как только в полутемном помещении оказался обломок арматуры, на который, извиваясь и корчась от боли, сейчас нанизана ты? Само Провидение послало мне тебя. Видно, наверху кто-то все же решил озаботиться моим состоянием и одарить меня тобой - чудесной бабочкой, слабо трепыхающейся в луже собственной крови. Воплотившейся возлюбленной, не сумевшей спастись из мертвого города. - Люся... Люся... - тебе осталось жить совсем недолго, но ты упрямо повторяешь мое имя. Имя, бывшее когда-то моим. Сладкое время ночных кошмаров и нежно-розовой губной помады, которое дарила мне Жизель. - Лючия, - я бесстрастно опускаю ладонь на твои глаза и терпеливо жду, пока агония не прекратится. Всегда лучше не видеть перед смертью искаженный перевернутой реальностью образ любимой игрушки. 6. Не мешай! Она стоит и не понимает. Из одежды на незнакомой девушке только белые, удивительно белые, колготки - Лейн носила такие в младших классах - и желтые, точно выточенные из леденца, как мистический бриг барона Мюнхгаузена, туфли. Неожиданная гостья дышит ровно, удивительно ровно, по сравнению с испугом в ярко-синих глазах. Каштановая прядь спутавшихся волос мягко опускается на плечо девушки, колеблемая ночным ветром. Лейн, позволившая себе из одежды лишь старенький халат с обтрепавшейся бахромой, угрюмо свисавшей с подола цвета цикламена, запрокинула голову, устремляя мечтательный взгляд вдаль и не обращая внимания на слезы, которыми давилась гостья. Она любила тишину и слишком ценила ее, чтобы вот так просто дать ее испортить появившейся из ниоткуда девушке. Сегодня был идеальный день. Англоманка - а это, несомненно, была она - заправила выбившийся белокурый локон за ухо своей спасительнице. Вся она дышала спокойствием, пропитавшись прохладой тьмы, так что девушка боялась потревожить незнакомку. Голубые глаза всецело отдаются ночи, губы, накрашенные сиреневой помадой, призывно полуоткрыты, ловя воздух, так быстро ставший холодным. Англоманка не помнила мгновения, когда руки Лейн, казавшиеся такими слабыми, прижали ее к себе. Она не помнила ничего: ни резкого толчка, последовавшего за краткой вспышкой чувств, ни оконной рамы, распахнувшейся ей навстречу, ни собственного падения... Почти ничего, кроме тяжкого разочарования в своей новой знакомой, оказавшейся живой и горячей, совсем непохожей на своего идола - Никту. Оставшись наедине с собой, Лейн вытянула из кармана халата черный портсигар и закурила, обдумывая завтрашний день, уже сейчас обещавший быть идеальным. Удивительно идеальным. *** - Куда-то пропала моя любимая кукла! Она же была здесь, рядом с Лейн! Я же совсем ненадолго ее переставила, чтобы новенькой было не так одиноко одной. - Не волнуйся, милая, сегодня же мы купим ей еще одну подружку. Скучно ей не будет... 7. Признание в слабости Как только часы пробьют шесть раз, ее жизнь оборвется. Лючия знает это и пребывает в блаженном спокойствии, рассеянно пролистывая одну за другой пожелтевшие страницы старой книги в выцветшем переплете. Детская сказка заканчивается на середине строчки, потому что кто-то неаккуратно порвал лист, и Лючия невольно отмечает торопливость предыдущего хозяина, проводя пальцем по краю. Вокруг нее собраны все. Слетевшиеся, как птицы на падаль, они терпеливо ждут заветного боя, тщетно пытаясь разобрать хоть что-то сквозь шум ветра и навязчивую мелодию музыкальной шкатулки, из-за своей простоты кажущуюся зловещей. Один. - Да как она посмела?! - действительно, как она посмела объявить войну самой Лючии - некоронованной королеве их мира? Самопровозглашенной королеве. Хитроумной королеве. Лючия всегда сравнивала себя со знаменитой Матильдой, - Не так туго, - небрежно бросает она, оторвавшись на пару секунд. Блэр моргает и незаметно вытирает слезу рукавом. Лючия не терпит слабостей, хотя сама позволяет себе их чаще, чем ее обязывает положение. Два. - С тобой все будет кончено, - Лейн произносит эту фразу таким ласковым тоном, как будто читает молитву, - Не ты построила все это, твоя, - это слово обладает какой-то неизъяснимой тайной. Мечтательница замирает от восторга, - сбежала отсюда. Тебя бросили, значит ты недостойна вершить здесь суд, - Уходи вслед за Жизелью, - милостиво роняет Лейн, брезгливо отпихнув от себя плачущую Англоманку, целующую щиколотки своей новой хозяйки. Беспечная Мэри уже давно забыла о лучшей подруге. Вся ее жизнь сосредоточена вокруг одного-единственного существа. Мэри слаба, значит ее пора стереть. Три. - Она убила мою сестру! - Лючия смотрит на очередную просительницу и зевает, не удосуживаясь прикрыть рот ладонью. Дыра в животе не мешает невысокой девушке с синими волосами кричать. Пластик вокруг "раны" совсем оплавился, - И хотела прикончить меня, - припечатывает Азура, ткнув тростью в распростертое перед Лючией тело возможной убийцы. Розовые, как жевательная резинка, волосы напоминают о Жизели. Сантименты излишни. Подруга мертва, - Моя Далия, - обвиняющая вдруг падает перед своей возлюбленной на колени, - убила всех, - для того, чтобы услышать заветные слова, Лючии пришлось наклониться. Еще один минус. На ее пути то и дело попадаются те, кто слабее. И почему ей так не повезло? Четыре. - Я... - новая гостья запинается и дергает себя за рыжую прядь, желая таким странным способом придать себе немного уверенности, - Я хочу попросить о Мэри, - едва только Лючия слышит проклятое имя, она поджимает губы, - Она же такая глупенькая, пощадите ее, - молит Лера, сохраняя в глубине души надежду на каплю сочувствия, - Жизель бы обязательно... - в отчаянии она упоминает ушедшую, и воздушные замки Леры рушатся, как как карточная башня, - Извините, - лепечет Лера и уходит в темноту. А Лючия остается, и ее терзает лишь один вопрос, на который девушка не даст ей внятного ответа. Как же можно быть такой? Пять. - Люся, Люсенька... - холодная ладонь мягко опускается на лоб, - Ты бредила, - Жизель грустно улыбается и подтыкает старенькое одеяло, сшитое из выцветших лоскутков, - У нас нет лекарств, - Лючия знает, что от такой болезни обыкновенно не оправляются, но она рада тому, что подруга будет рядом в самые страшные минуты, - Я обязательно помогу тебе, - жесткая белая челка лезет в глаза, и Жизель хмурится, - Ты будешь жить, ты ведь сильная... - конечно же, сильная. Вот только любимая таковой не оказалась, потому что слегла через две недели. Шесть. Часы пробивают последний удар, и Лючия на удивление смиренно ложится на узкую койку и засыпает под стенания и крики. Они не жалеют ее, ведь она же сильная. А вот они слабы, потому что не могут без нее обойтись. "Соперница, рабыня, любовница, просительница - все вы становитесь так похожи, когда смертный час близок", - Лючия вздохнула и перевернулась на другой бок. Эксперимент удался. Мелодия остановилась на середине. Надо не забыть завести шкатулку. Если ей суждено проснуться.
Ответов - 3
Annatary: Ирина, спасибо за прекрасные рассказы. Очень пронзительные в своей лаконичности и удивительно трагичные по своей сути. Что мы, если не игрушки в руках неведомых богов? Кроме того, что ты пишешь в любимом мною жанре "постапокалипсиса", ты позволяешь еще раз ощутить, что (с одной стороны) все наши чувства и страсти - не более чем игра, родившаяся в воображении Творца, но при этом (с другой стороны) наши "игрушечные" эмоции - это то, что наполняет нас жизнью и смыслом, позволяет нам говорить о том, что мы "живые". Я буду с нетерпением ждать продолжения цикла.
Ирина: Annatary Честно говоря, я не знаю, продолжится ли после последней зарисовочки. Тарии, я так рада, что ты поняла ту мысль, которую я пыталась вложить в сии творения. Спасибо)
Гайя: Я считаю, что короткие ориджиналы "на пробу" дали абсолютно предсказуемый и ожидаемый результат - можно говорить о новом жанре в юри, если это стиль вообще можно как-то назвать. Если говорить о смыслах коротких зарисовок - помимо озвученной Тари идеи - то у тебя очень орошо получилось описать "женский коллектив", такое изолированное сообщество с правилами, отличными от правил остального мира, свой маленький мирок. И несмотря на то, что главные героини для окружающих милы и беззаботны, мир их - удивительно жестокий. Возможно, через некоторое время Автор сможет одарить нас еще несколькими оригинальными историями, с не меньшим накалом страстей. Даешь гломурную литературу!
полная версия страницы