Форум » Жизнь - это боль » Человек войны (R, AU, драма, Хеллсинг, Миллениум) » Ответить
Человек войны (R, AU, драма, Хеллсинг, Миллениум)
Nefer-Ra: НАЗВАНИЕ: Человек войны АВТОР: Nefer-Ra ЖАНР: альтернативная история, драма, романс, ирония РЕЙТИНГ: R (16+ ) ПЕРСОНАЖИ: Интегра, Вальтер, Док, Серас, Дева СТАТУС: в процессе ОТ АВТОРА: фик написан как вариант окончания манги после 93-й главы ПРИМЕЧАНИЯ: Тяжелые капли холодного дождя, стекающие за воротник, тусклые лезвия лопат, с хрустом вонзающиеся в землю, хриплое карканье ворон и бесконечные ряды надгробий, слепо глядящие на чужаков, пришедших забрать то, что им не принадлежит... Воспоминание было слишком четким, резким - настолько, что стало больно глазам, а тело пробила дрожь. Чудовищным усилием воли медик сконцентрировался на настоящем - и с трудом сдержал стон отчаяния. Разгромленная лаборатория на горящем дирижабле - вот все, что у него осталось. Один, совсем один. Совершенно детская обида, смешанная со страхом, буквально затапливала сознание. Он слишком привык, что окружающая действительность находится где-то далеко, за стенами его собственной "хрустальной башни", надежно охраняемой молчаливыми стражами. Или они были тюремщиками, оберегающими его уникальный талант от мира, и сам мир - от проявлений этого таланта? "К черту, к черту..." Док затравленно оглянулся. И встретился взглядом со своей последней жертвой. Пожелтевшие от времени листы бумаги, исписанные мелким неровным почерком, выцветшие диаграммы, чертежи, плакаты и прочую макулатуру полувековой давности, в беспорядке развешанную на стенах, нещадно трепало сквозняком. Изо всех щелей в обшивке полуразрушенного дирижабля дуло, подвывая и посвистывая. Стойкий запах гари и перегретого металла плыл по помещению, заставляя слезиться глаза и оседая маслянистой пленкой на коже. Но оба невольных собеседника не обращали на это никакого внимания. Когда рушатся империи, глупо сетовать на поднятую обломками пыль. Израненный подросток и безумный ученый смотрели друг на друга. - Я - ничтожество, но ты, сделавший меня таким, как я есть - ничтожество многократно большее. Не способное даже понять, что игра закончилась, - фраза повисла в воздухе, незримым грузом давя на плечи. Прижимая к немытому полу и заставляя почувствовать себя презренным червем, не способным на поступки. - Я не ничтожество! - Док раздраженно взмахнул рукой, словно отметая слова Вальтера. Дворецкий лишь насмешливо хмыкнул. - А кто же? Господь бог, творящий существ из глины по образу и подобию своему? Так вот, паршивый из тебя создатель, - Дорнез закашлялся и вытер окровавленный подбородок рукавом. Белые полоски на рубашке давно уже исчезли под слоем грязи, крови и копоти. Впрочем, мальчишку это мало интересовало. - Поэтому стой, где стоишь, а то убежать успеет только половинка! Шинигами хищно оскалился, демонстрируя клыки. - Как ты смеешь... - прошипел медик, медленно отступая к стене. Кокон с "Девой", упакованный в бронированный контейнер, сейчас казался ему более безопасным, чем умирающий подросток, сидящий у перевернутого операционного стола. Но тут ситуация резко изменилась - дверь в лабораторию с треском распахнулась, а в помещение метнулось что-то темное, заставившее ученого вжаться лопатками в холодный металл. Вихрь замер, обретя знакомые черты, светловолосая голова дернулась, как на веревочке, и алые глаза уставились на Ангела Смерти. - Ты... предатель. И убийца, - Серас подобралась для прыжка, подрагивая всем телом, словно гончая. Ожидая команды. - Он мой, - усталый голос, лишившийся последних эмоций от перенапряжения, был едва слышен на фоне треска корчащегося в огне скелета дирижабля. - Не ожидал, что доживу? Интегра прислонилась плечом к остаткам дверного косяка и глубоко затянулась. - Ну почему? - Вальтер выпрямился, но даже не попытался встать, - я никогда не считал, что моя... госпожа так быстро проиграет. Леди Хеллсинг поморщилась и с трудом шагнула вперед. - Ты мне больше не слуга. Контракт расторгнут. И теперь, пожалуй, следует завершить дело, - девушка подняла пистолет. - Или у тебя еще есть последнее слово? - Грех упускать такую возможность, принцесса. Нет, королева, Снежная Королева. Я долго, очень долго пытался сложить слово "вечность" из осколков льда. Но получалось почему-то только "рабство". А то и вообще что-то непечатное, - дворецкий хихикнул. - Так что принимай своего создателя чудовищ, и закончим на этом. Шинигами небрежным жестом указал на Дока. И склонил голову в издевательском полупоклоне. - Приятно было наблюдать за тобой. Жаль, недолго. Интегра молчала, всеми силами пытаясь удержать рвущиеся наружу слова. Благородной леди не пристало ругаться подобно рыночной торговке. Даже если здесь и сейчас это было жизненно необходимо. В недрах дирижабля что-то протяжно заскрипело, заставив всех вздрогнуть. Вальтер поднял голову и состроил недоуменную гримасу. - Ну? Или патроны закончились? - Ублюдок! - девушка размахнулась и залепила бывшему дворецкому пощечину. Тот отшатнулся, прижимая ладонь к пылающей щеке. - Девчонка... как была, так и осталась. Леди Хеллсинг развернулась на каблуках и отрывисто приказала: - Серас, убери мусо...- но фразу оборвал чудовищной силы удар, расколовший воздушный корабль пополам. Виктория метнулась вперед, закрывая собой госпожу от падающих обломков, вырывая ее из пыльного водоворота, грозящего взметнуться огненной волной. - Нет! - крик ярости и боли - последнее, что успела запомнить Интегра перед тем, как ее захлестнула темнота. * * * Спустя несколько дней королева соизволила дать оставшимся в живых Рыцарям аудиенцию. Почти не пострадавший дворец, высившийся среди полуразобранных руин, поражал приглашенных сиянием свежевымытых стекол и блеском гранитных плит у парадного входа. А пасмурное небо, затянутое дымами пожарищ, только подчеркивало неуместное великолепие здания. Интегра шла по ступенькам, слегка покачиваясь от недавней контузии и общего истощения, с суеверным ужасом ожидая решения своей судьбы. Ей казалось, что венценосная особа не простит своего паладина, и лишит его не только милости, но и головы. Почему-то эта мысль казалась воспаленному сознанию единственно верной. И когда тяжелые створки дверей бесшумно распахнулись перед ней, девушка смогла выдохнуть лишь едва слышное: - Ваше... - но королева только отмахнулась. Сэр Айлендз недовольно взглянул в сторону новоприбывшей и снова уставился на носки своих начищенных до зеркального блеска ботинок. Пожилой генерал, имени которого леди Хеллсинг почему-то не смогла вспомнить, тяжело вздохнул и придвинулся ближе к тяжелой портьере, словно пытаясь слиться с ней. Но неудачно. - Итак, я буду предельно кратка, - королева, сидевшая в глубоком кресле с резными подлокотниками, не смотрела ни на кого из присутствующих. - С сегодняшнего дня Орден распущен, в ваших услугах в прежнем качестве страна уже не нуждается. Хьюго, вы остаетесь на должности советника по вопросам нештатных ситуаций. Генерал, вам предстоит вернуться в свою часть. Ну а вы, милочка, займитесь своей личной жизнью. Пока не поздно. Интегра захлопала глазами, не веря, что все вот так закончилось. Ей хотелось сказать королеве так много... и получить хотя бы слово одобрения в ответ. Но вежливый секретарь, бесшумно возникший в дверях, уже аккуратно взял леди Хеллсинг под локоть и ненавязчиво попытался выпроводить из помещения. - Рада была служить Вам... - выдавила девушка, позволяя увести себя в коридор. Привычный мир рухнул в одно мгновение. Не тогда, когда дирижабли дали первый залп по спящим кварталам, не тогда, когда Алукард превратился в кровавый след от Печати на пыльном асфальте, и даже не тогда, когда она убила, наконец, своего злейшего врага. Он рухнул сейчас, снесенный одной единственной фразой. "Страна в вас больше не нуждается". Дом Хеллсингов, более века исправно служивший Британской короне, был предоставлен сам себе. Впервые за сотню лет ничего не надо было решать. Идти в бой и совершать ежедневное самопожертвование, отдавая свою жизнь и силы работе. Задыхаться под грузом ответственности и страха однажды не успеть. Теперь бояться не имело смысла. "Однажды" уже наступило, навсегда отпечатавшись в развалинах некогда гордой столицы. - Вам положена компенсация за причиненный ущерб. Ключи от виллы "Лилия", находятся в этом конверте. Ваше ежемесячное содержание составит… - секретарь бубнил заученный текст совершенно безразлично, не замечая, что его спутница вот-вот потеряет сознание. – И… вам вменяется в обязанность контролировать своего монстра. Леди Хеллсинг вздрогнула. Значит Виктория Серас, сделавшая для победы так много – тоже никому не нужна? Слуга и Хозяйка Хозяина – насколько прочна эта связь теперь, когда граф растворился в предутренних сумерках, поглощенный чем-то большим? Возможно, своим безумием. Если так, что падение его будет долгим. "Кошка съела собаку", - Интегра дернула уголком губ, пытаясь удержать неуместную кривую улыбку. - Разумеется, можете доложить, что все будет исполнено в точности, - девушка забрала из рук смущенного секретаря свои бумаги и на негнущихся ногах направилась к ожидающей машине. Никто не должен видеть ее слабой. Рыцари уходят в туман и ждут там приказа своего повелителя столько, сколько потребуется. Даже если придется ждать вечность. Но почему же так нестерпимо хочется плакать? * * * С этого дня время словно остановилась. Интегра собственноручно выставила часы в гостиной на двенадцать часов и утопила заводной ключ в ближайшем пруду. Почетное место на столе в кабинете занял ежедневник в плотной кожаной обложке, в котором порядок существования его владелицы был расписан до мелочей. Но без указания времени. Ни слова про числа, времена года и время суток. Пустые колонки дней месяца, прочерк на месте года. Бесконечный цикл, который выполняется при любой погоде и государственном строе. Завтрак, равнодушное разглядывание пейзажа за окном (тем, которое смотрит куда угодно, но только не в сторону разрушенного города), двухмильная прогулка размеренным шагом по пустынным тропинкам, где даже собаки шарахаются от прохожих. Несколько часов сна, поздний ужин и холодная, бесконечная ночь. Интегра панически боялась заснуть до рассвета. Ведь стоило на минуту закрыть глаза, как перед внутренним взором тут же вставали картины недавнего прошлого. Крики, трупы, пожарища. Бесконечный кошмар, который прерывался лишь с первым лучом солнца. Но под утро в ее безумные грезы приходили совсем другие посетители. И видеть их было куда мучительные, чем в тысячный раз смотреть, как сгорает гордость Империи. Говорили они или молчали, но сердце замирало каждый раз, когда появлялся призрачный гость. Они были мертвы, и они были правы. Хоровод полустертых образов, обрывки чужих воспоминаний - калейдоскоп, безжалостно перемешивающий осколки ее собственной души. Каждое утро леди Хеллсинг листала истертое, чудом уцелевшее при разрушении особняка досье, пытаясь понять, что же двигало каждым из них. Найти способ прервать эти тягостные посещения. Но недели шли за неделями без малейшего результата. Виктория, видя, что хозяйка полностью замкнулась в себе, предпочла заняться чем-то более полезным, нежели бездумное сидение в подвале. После недолгих уговоров, (Интегра на них не присутствовала и даже не знала, что они имели место), сэр Айлендз дал экс-полицейской разрешение работать с отрядами спецназначения. Через несколько месяцев Серас освоилась и начала показывать неплохие результаты. Спустя полгода получила первое звание, а дальше карьера стремительно пошла вверх. На личную жизнь вампирша тоже не могла пожаловаться – быть верной призраку, живущему у нее в голове, она не собиралась, да и после Лондонской резни взгляды на мир у Виктории стали значительно проще и циничнее. А впечатляющие параметры фигуры, подкрепленные специфической сущностью ее обладательницы, притягивали бравых вояк, как магнит. Впрочем, только тех, кто мог принять определенные правила, согласно которым любовная игра щедро оплачивалась кровью. Интегра всего этого не замечала, проводя время среди тягостных воспоминаний. Реальный мир был ей чужд. Да, она пыталась как-то разорвать этот порочный круг, но все попытки заканчивались неудачей. На светских раутах, которые возобновились через неполный год после трагедии, ей совершенно не с кем и не о чем было поговорить. Да и понять – как эти люди могут спокойно болтать о пустяках, когда списки погибших в ту страшную ночь до сих пор составляются, для нее было практически невозможно. "Я не понимаю людей", - любил говорить Алукард, и только теперь леди Хеллсинг начинала осознавать, в чем же причина этого непонимания. Личные обывательские мирки казались ей слишком мелкими, по сравнению с масштабом перенесенного страной бедствия. Но ту защиту, которую они давали разумам своих владельцев, Интегра не могла ни принять, ни поверить в ее действенность. Но в одну из пронзительно холодных осенних ночей она нашла ключ к пониманию всего происшедшего в тот год. Точнее, получила его из весьма неожиданного источника. * * * Полная луна, перечеркнутая облысевшими ветвями одинокого дерева, светила в окно, заливая кабинет холодным призрачным светом. Интегра курила, бездумно глядя, как дым свивается кольцами в теплом воздухе комнаты. Камин прогорел и единственным источником света внутри помещения был тусклый огонек тлеющей сигариллы. - Прекрасная ночь, не так ли... - девушка едва не подпрыгнула, услышав знакомую фразу. Но голос принадлежал не графу, хотя тоже был ей известен. Густая тень, скрывающая угол дивана, медленно рассеивалась, и из нее выступал силуэт человека. Интегра со смесью ужаса и болезненного интереса наблюдала, как проявляются детали картинки. Ее призрачные посетители никогда не говорили с ней - лишь мелькали на пределе видимости, обитая в своем собственном мире, для которого она сама тоже была едва различимой тенью. - Испугались, фройляйн? - Майор качнул носком начищенного сапога. Глухая черная материя парадной униформы словно притягивала лунный свет, позволяя лишь редким лучам отразиться в серебре погон и петлиц. - Право, не стоит. Я не отниму у вас много времени. Хотя вы, насколько я помню, очень не любите незваных гостей. Леди Хеллсинг молчала. Но маска равнодушия, с трудом удерживаемая на лице, грозила вот-вот рассыпаться, обнажая растерянность и страх. Монтана вздохнул и склонил голову набок, позволяя светлой челке закрыть левый глаз. - В этой войне все получили то, чего добивались. Осознанно и не очень, - в тихом голосе Максимилиана отчетливо прозвучала ироническая нотка. - Мы - Миллениум, существуем за гранью этого мира, но в каком-то смысле столь же материальны, как этот камин или ваше кресло. Вы - получили свободу, ваша очаровательная подчиненная - возможность служить людям и иллюзию полноценной жизни. Ну а граф получил покой. - Я... - судорожно выдохнула Интегра, отчаянно пытаясь преодолеть сдавший горло спазм, - не... - Не знаете, как воспользоваться своей свободой? - Майор едва заметно улыбнулся. - Учитесь, пока не поздно. Быть может, у вас получится. Хотя тот, кто однажды примерил саван, всегда будет помнить о том, как холоден белый шелк... - Уходите. Оставьте меня в покое... - леди Хеллсинг сжала подлокотники так, что побелели костяшки. - Я вас ненавижу! - И не пытаетесь понять. А зря - ведь у нас много общего. Вы - человек войны, как и я. Для нас война вечна, хотим мы того, или нет. Мы рождены для битвы, а не для жизни. Хотя есть одно маленькое отличие - вы совершенно не умеете воевать... - Нет, нет, нет... - Интегра закрыла лицо дрожащими руками, кожей ощущая, как тает в темноте призрачный смех. - Неужели это и есть моя цена - помнить? * * * Осознав, что ее полуночный гость, пусть и говоривший с ней устами ее измученного разума, прав, Интегра окончательно замкнулась в себе, загнав безумие в клетку собственной воли. Изредка появляясь на официальных мероприятиях, она вежливо уклонялась от всех разговоров, предложений, и просто посторонних взглядов. Строгий наряд глухого синего оттенка, женственный, но совершенно ясно дающий понять, что внимания вам уделят не больше, чем мухе, стал ее визитной карточкой. Короткая вуаль скрывала покрасневшие от вечного недосыпания глаза и шрам на виске, тяжелый узел волос на затылке придавал и без того безупречной осанке пугающее сходство с мраморной статуей. Бесстрастный тихий голос завершал картину. Злые языки в обществе быстро придумали леди Хеллсинг нелестное прозвище "Хрустальная вдова", намекая одновременно на болезненную хрупкость девушки и ее поведение. Интегру все эти мелочи практически не интересовали. Она смотрела на мир пронзительно синими, но пустыми глазами. Производимое впечатление усиливалось тем, что леди смотрела как бы сквозь собеседника – перенесенная после ранения операция остановила падение зрения, но вернуть картинке идеальную четкость врачи не смогли, и девушка видела окружающее, словно в легкой дымке. С другой стороны – отсутствие мелких деталей делает мир лучше. Механическое повторение привычных действий убаюкивало, ограждало от реалий внешнего мира и кошмаров внутреннего. Время текло, рассекаемое остановившимися стрелками старинных часов в гостиной виллы "Лидия", почти не прикасаясь к единственной ее обитательнице. Лишь свежие номера "Таймс" с небрежно зачеркнутой датой выхода, каждое утро появляющиеся в кабинете Интегры стараниями пунктуальной прислуги, говорили о том, что мир движется вперед, а не стоит на месте. * * * - Госпожа? – Виктория, совсем недавно получившая звание капитана и безмерно гордая этим, осторожно постучала в неплотно прикрытую дверь комнаты. - Да, - равнодушно отозвалась Интегра, небрежным жестом смахивая заключение врача в ящик стола. Милый доктор, к которому она пришла с жалобой на обострившийся в последние месяцы кашель, после первой серии анализов посоветовал ей поехать куда-нибудь в горы. Туда где красиво и свежий воздух. Недели на две-три. Но при этом он так старательно отводил глаза, что леди Хеллсинг поняла – дело плохо. И болезнь, сгубившая ее отца, сейчас вплотную подступила к ней, требуя платы за бездумную трату сил и здоровья в юности. А ведь ей не было и тридцати. Леди Хеллсинг посмотрела на красочный календарь, (в последний год прислуга приносила их каждый месяц, игнорируя все запреты), в котором лишь один переворот страницы отделял ее от этого сомнительного юбилея. Тридцать три дня. Много это или мало? - Госпожа, - Серас замялась, не зная как продолжить фразу, - сэр Эдвард Айлендз. Ну, который племянник сэра Хьюго, просил передать вам вот это. Маленький конверт из плотной бумаги лег на столешницу. Интегра не стала даже касаться его, в приглашении на похороны не было ничего хорошего. Особенно для того, кто сам стоит на краю разрытой могилы. - Вы не пойдете? – Виктория искренне удивилась, глядя на медленно покачавшую головой хозяйку. – Но… тогда хоть выслушайте, что вам просили передать. Сэр Хьюго вспоминал вас как раз перед тем, как… говорил - "хорошая девочка, жаль, не думает о детях". Серас уставилась на госпожу умоляющими глазами: - Но вы ведь права подумаете, ведь еще не поздно. А мне надо кому-то служить, я не могу без хозяина! Я… Интегра снова покачала головой. - Боюсь, я уже не успею. - Но ведь у вас было восемь лет, чтобы успеть!!! – от яростного выкрика вампирши зазвенело стекло. – Ненавижу, ненавижу!!! Мука и отчаяние во взгляде, тяжелые капли злых слез, размазанные по бледной коже резким жестом, удар тяжелой дубовой створки, от которого посыпалась штукатурка с потолка, и оглушительное ощущение последней оборвавшей нити. Когда топот ног стих, леди Хеллсинг устало вздохнула и потянулась за телефонной трубкой. - Билет до Цюриха на ближайший рейс, пожалуйста. Да, в одну сторону. * * *
Ответов - 6
Шинигами: Мало верю в такой вариант развития событий, но сие ваша и только ваша точка зрения. Ангст хорош, отточен, как и всегда. Из образов понравилась Виктория. И да: ну не Хьюго Айлендз! Это испанское имя. Он Хью.
Светозарное Лео: некоторые фразы из фика так и просятся в цитатник. настроение и атмосфера фика переданы правильно. непонятно только, почему Круглый Стол расформировали. концовка хорошая, резкая.
Nefer-Ra: Шинигами, спорно. Для дела несущественно. Светозарное Лео, это далеко не концовка.
Nefer-Ra: Короткий взвизг шасси садящегося самолета, безрачно-вежливый голос диспетчера, одинокий чемодан с красочной биркой, морозный воздух, обжигающий легкие, маленькая и предельно чистая площадь перед отелем. И гложущее чувство одиночества в толпе. Леди Хеллсинг остановилась у ступеней, резким жестом запретив портье трогать багаж. От накатившей слабости закружилась голова, и стало нечем дышать. Девушка ослабила шарф, а потом и вовсе стянула его, безвольно уронив руку и не замечая, что пушистая бахрома шарфа касается истертой булыжной мостовой. Холодный воздух покалывал кожу и вызывал противную мелкую дрожь, но ожидаемого облегчения не приносил. Отчаявшись справится с непокорным организмом, Интегра отвернулась, пытаясь отвлечься от внутренних ощущений. Альпы, заслоняющие горизонт и буквально нависающие над городом, были ослепительны в своем снежном уборе, но снующие туда-сюда лыжники в кислотно-ярких костюмах и шумные толпы обычных туристов слишком явно портили картину. Интегра с трудом выдохнула. Мельтешение разноцветных пятен перед глазами буквально сводило с ума, вызывая почти физическое отвращение. "Надо было выбрать населенный пункт поменьше..." - Эй... - скучающий таксист, похожий на сонного сенбернара, нехотя повернул голову. - Я хочу отсюда уехать... Вот сюда. Леди Хеллсинг ткнула в первую попавшуюся точку на карте новенького путеводителя и вручила водителю хрустящую купюру, искренне надеясь, что ей не будут задавать глупых вопросов. К счастью, швейцарцы давно уже привыкли к странностям туристов. И, если те находились в пределах разумного, предпочитали просто не обращать на них внимания. Откинувшись на кожаном сидении, девушка пыталась понять, что же это за место с забавным названием Земпах, куда она решила отправиться, повинуясь внезапному порыву. Путеводитель обещал, что город, находящийся в кантоне Люцерн, может похвастаться наличием почти четырех тысяч душ населения, красно-желтым гербом со страшненьким геральдическим львом, озером и парой живописных развалин. Спустя неполных два часа у леди Хеллсинг появилась возможность в этом убедиться. Оставив багаж в крошечном отеле на полдюжины номеров, девушка отправилась бродить по городку, разглядывая миниатюрные церкви и остатки средневековых сооружений. Ее искренне позабавил тот факт, что даже в таком небольшом поселении была своя нежно любимая развалина с многовековой историей. Критически осмотрев башню, девушка пришла к выводу, что масштаб достопримечательностей в точности соответствует числу жителей. Быстро сгущающиеся февральские сумерки, странного фиолетового оттенка, напомнили Интегре, что пора возвращаться. Бездумно глядя перед собой, леди направилась по узкой улочке в сторону отеля. Каблуки глухо цокали по мощеному фигурной плиткой тротуару - звук тонул в поднимающемся от земли тумане, оседающем крошечными каплями на лацканах пальто и выбившихся из прически прядях. Девушке казалось, что город затаился, загородившись от нее решетчатыми жалюзи витрин многочисленных магазинчиков, пустотой проулков и наступающей темнотой. Нет, ей не было страшно, но странное ощущение настороженного наблюдения и отрешенности от реальности не исчезало. Хотелось закрыть глаза и раствориться в этих висящих в воздухе каплях. Достичь того просветленного состояния "везде и нигде", когда уже ничто не имеет значения. Но что-то мешало. Собственная слабость или раздражающее пятно на той стороне дороги? Прищурившись, Интегра взглянула на прохожего, вышагивающего по узкому тротуару, словно оживший циркуль. Свет одинокого фонаря выхватил высокий угловатый силуэт из темноты, очертив резкий профиль и рассыпавшись сотней мелких бликов на стеклах очков. Секундный ужас узнавания и следующее за ним безжалостное понимание того, что именно это лицо она видела тогда, в Лондоне, много лет назад. Но до сегодняшнего дня леди была свято уверена, что все ее враги мертвы. "Нет... нет... этого не может быть!" Не осознавая, что делает, девушка шагнула вперед, не обращая внимания на окружающее. Загадку надо было разрешить немедленно, невзирая ни на что. К несчастью, реальность запросила за это слишком высокую цену. Резкий взвизг тормозов, доля секунды на полуоборот с испуганным вздохом, тяжелый удар и холод мокрого асфальта под исцарапанной кожей. Полная луна, качающаяся в недосягаемой вышине, медленно меркла, тонула в пелене, сгущающейся перед глазами. Отяжелевшие веки неумолимо закрывались, отрезая ее от мира, погружая в спасительную темноту без удивления и боли. Уже теряя сознание, леди Хеллсинг успела вспомнить, что среди ее призрачных гостей никогда не было только двоих – безумного доктора и нахального дворецкого. Но додумать мысль до конца девушка уже не успела - чернота поглотила ее, уводя все дальше в бездонную кроличью нору. * * * Темнота сменялась всплесками серой мути, напоминающей свет пасмурного дня, пробивающийся сквозь немытое годами стекло. За этим стеклом текла какая-то своя жизнь – там ходили и говорили, слышалось звяканье инструментов, но шум не мог пробиться сквозь преграду, разбиваясь об нее невидимыми волнами. Откуда-то накатила боль, затопила разум и тут же схлынула, смытая звонким детским смехом. Неуместность этого звука и заставила девушку очнуться. - Больная, совсем больная, - с трудом сфокусировав взгляд, Интегра разглядела сидящую перед ней девочку лет пяти, одетую в старомодное, но очень дорогое по виду бархатное платье с кружевными манжетами. В коротких темных волосах ребенка был закреплен живой цветок – полураскрывшаяся пепельная роза. Поразмыслив пару секунд, леди Хеллсинг сообразила, что лежит на кожаном диване в комнате, отдаленно напоминающей кабинет. Темные деревянные панели на стенах, высокие стеллажи с просвечивающими сквозь матовое стекло корешками книг, и заваленный бумагами письменный стол подтверждали эту теорию. Правда, стоящий возле двери скелет с надетой на пожелтевший от времени череп офицерской фуражкой, несколько смазывал впечатление. Приглядевшись, девушка убедилась, что головной убор безымянного пособия по анатомии украшает нацистский орел. - Бонни, я знаю, что леди нездорова. Я все же врач с весьма впечатляющим стажем, - говоривший на секунду появился в поле зрения, доказывая, что тогда, на улице, Интегра не ошиблась. Это действительно был Док, ничуть не изменившийся за прошедшие годы. Разве что окровавленный халат сменился элегантным костюмом, да волосы были забраны в куцый хвостик вместо обычного растрепанного каре. Леди Хеллсинг внутренне содрогнулась, остро ощутив свою беспомощность и всю двусмысленность ситуации. - Не то! - девочка капризно скривилась. – У нее болит глубоко, глубже сердца. - Я не сумасшедшая, - хрипло произнесла девушка, пытаясь сесть. Со второй попытки ей это удалось, хотя правое бедро отозвалось тупой болью, а перед глазами поплыли разноцветные круги. - Ну, этого никто не отрицает, хотя последний ваш поступок определенно не был разумным, - Док едва заметно улыбнулся, глядя, как пациентка тщательно запахивает теплый шерстяной халат, надетый поверх больничной пижамы. – Увидев меня, вы шагнули прямо под машину. К счастью, скорость была невелика, и, если не считать ушибов, вы практически не пострадали. Но я бы рекомендовал вам остаться в клинике еще на пару дней – вдруг мы что-то упустили. - Клинике? Мы? – Интегра потерла ноющий висок, отказываясь верить, что это происходит с ней наяву. Ситуация напоминала виденную в детстве картинку с храбрящимся кроликом, сидящим перед удавом. Осталось разобраться – кто же тут кролик. - Ну да, я же не мог оставить вас на улице или позволить отвезти в местную больницу. Как-никак, но я вам обязан. Поэтому вы здесь, - Док протянул девушке визитку. На простом белом прямоугольнике значилось "Клиника "Эдельвейс" профессора Алана Л. Биркмана". - Это мое настоящее имя, - пояснил медик, присаживаясь на край стола и с интересом наблюдая смену выражений на лице Интегры. - Его не было в досье, - девушка неуверенно повертела в руках бумажку, напряженно гадая, чем закончится эта странная беседа с человеком (а человеком ли?), чей зловещий гений был в ответе за тысячи безвинно погубленных жизней. Но почему он не счел нужным добавить к этому списку еще одну душу? Кажущаяся нелогичность действий противника сбивала с толку. - Разумеется. Я старался, чтобы личные сведения не попадали даже в секретные документы. Слишком хорошо они были известны в определенных кругах, с представителями которых я был бы рад никогда в жизни не иметь дела. - Кому же вы так? А, впрочем, не важно, - Интегра вернула визитку, стараясь при этом не коснуться чужой кожи. Что бы ни сказал этот безумец про свои обязательства, ей было неприятно даже смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы притронуться. Но обстоятельства вынуждали играть определенную роль. "Иногда полезно быть блондинкой", - девушка несколько секунд колебалась, прежде чем произнести следующую фразу, опасаясь, что голос ее выдаст: - Значит, Алан... а что значит "Л"? - Лазарь, - ученый скрестил руки на груди, всем видом показывая, что дальнейшие расспросы излишни. – Мое полное имя знали всего несколько человек. И одним из них был вот этот представитель рода "хомус гестапус". Док кивнул в сторону скелета, на секунду оскалившись в крайне неприятной улыбке. Леди Хеллсинг уставилась на "украшение" с легким ужасом. Невысокий рост неизвестного покойника навел ее на определенные соображения. "Как там было? "И в смерти нет мне покоя..." Неужели безумный толстяк закончил свое существование таким постыдным образом?" - Нет, это не Майор, как вы могли подумать? - медик правильно расшифровал удивленную гримасу гостьи, и теперь искренне веселился по поводу этого дикого предположения. Впрочем, стоило внести в вопрос некоторую ясность: - Как бы я не относился к своему бывшему шефу, но он мою шкуру спас, а не попытался пустить на предметы домашнего обихода. Так что это всего лишь один не слишком удачливый служащий 4-го управления. К сожалению, к тому моменту, когда я до него добрался, он уже был слишком стар и успел получить инфаркт еще в самом начале нашего душевного диалога. Пришлось потрошить уже постфактум, - ученый подчеркнуто тяжело вздохнул и посмотрел на ошарашенную Интегру с иронией. - Фройляйн, не надо так невинно хлопать глазами, у вас послужной список ничуть не лучше. - Да как вы смеете такое говорить? Вы... - девушка резко вскочила с дивана, но тут же начала заваливаться набок. Ушибленная нога подломилась, колено обожгло болью, а перед глазами все поплыло. Нелепо взмахнув руками, она осела на ковер, на секунду потеряв сознание. - И зачем я только с вами связался, а? - звуки чужого голоса накладывались на звон в ушах, но их наличие уже само по себе радовало. "Что-то я слишком часто падаю в обморок", - мысленно укорила себя Интегра и попыталась открыть глаза. Сморгнув непрошенные слезы и сфокусировав взгляд, девушка обнаружила, что полулежит, уткнувшись лбом в плечо Дока, стоящего перед ней на коленях. Над абсурдностью момента можно было посмеяться, если бы не одно но - холодные ладони, до боли стискивающие ее ребра. - Пустите немедленно! - леди Хеллсинг дернулась, пытаясь разорвать кольцо удерживающих ее рук. - Как вы смеете... - Как обычно, - огрызнулся Док, слегка ослабив хватку. - Прекратите дергаться, иначе я не смогу вас поднять. - Что?! - Интегра охнула, утратив опору под ногами, и судорожно вцепилась в рукав своего мучителя. - Я не нуждаюсь в том, чтобы меня носили на руках! - Как можно жить с таким характером? Не понимаю, - проворчал медик, перехватывая свою брыкающуюся ношу поудобнее. - Пациент должен слушать своего врача, а не устраивать спектакли. И вообще, хватит на сегодня разговоров, вам давно пора пить лекарство и спать! Интегра возмущенно засопела, чувствуя себя крайне неудобно. Продолжать скандал у нее не было сил. Освободиться и гордо покинуть помещение, хлопнув дверью (и, чего греха таить - предварительно залепив кое-кому увесистую пощечину) - тоже. Поэтому оставалось изображать оскорбленную невинность, и молчать, пытаясь сохранить остатки самоуважения. И не впадать в панику от чужого, пусть и такого… бесцеремонного прикосновения. Носить себя на руках она позволяла только отцу, да и то - это было не меньше четверти века назад. И тогда это воспринималось… не так. Как именно, девушка не могла объяснить даже сама себе, но сейчас ей хотелось оказаться где угодно, но только не здесь. Усилием воли она заставила себя разжать сведенные пальцы и отпустить многострадальный пиджак "профессора Биркмана". Убедившись, что пациентка успокоилась, Док тихо хмыкнул и в два шага преодолел расстояние, отделяющее его от выхода из комнаты. - Бонни, - девочка, все это время сидевшая молча и с интересом наблюдавшая за развитием событий, повернула курчавую головку. - Помоги мне открыть дверь, пожалуйста. - У тебя же есть слуга, - капризно заявила малышка, но после некоторого раздумья все же подошла к тяжелой створке и занялась пристальным рассматриванием дверной ручки, находившейся примерно на высоте ее макушки. - Ну так позови его, - медик, похоже, отличался феноменальным терпением в некоторых вопросах. Но выдающейся грузоподъемностью похвастаться не мог. - Уже, - улыбнулась Бонни. По взмаху ее маленькой ладони дверь распахнулась, а на пороге застыл подросток в наряде дворецкого, вежливо склонившийся в полупоклоне. Строгая белая сорочка с резинками на рукавах, жилет и растрепанная макушка показались леди настолько знакомыми, что она, забывшись, подалась вперед, едва не свалившись на пол. - Вальтер? - Хозяйка!? - Дорнез вытянулся в струнку и воззрился на бывшую госпожу круглыми от удивления глазами. Такого потрясенного лица леди Хеллсинг не видела у него ни разу за все годы службы. С одной стороны это было смешно – увидеть невозмутимого Ангела Смерти, глупо хлопающего ресницами, с другой – весьма печально. Но дворецкий быстро справился с собой и отвел взгляд, явно смутившись. - Все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее, - хихикнула Бонни, незаметно проскользнувшая в открытую дверь. Полюбовавшись на всех участников сценки, девочка заложила руки за спину и не терпящим возражений тоном заявила, - Вальтер, я хочу пирожное! Ну пожаааалуйста! - А потом ты немедленно отправишься в постель, - устало подвел итог разговора Док. Малышка надула губки, явно намереваясь оспорить это ущемление собственных прав и свобод, но, взглянув на медленно теряющего терпение профессора, медленно кивнула и с видом арестанта поплелась за дворецким на кухню. - Сумасшедший дом, - пробормотала Интегра. - Нет, всего лишь клиника для безнадежных пациентов, - хмыкнул в ответ медик. - Добро пожаловать. * * * Проснувшись утром в больничной палате, (по цене обстановки она мало уступала ее собственной спальне в лучшие времена), леди Хеллсинг почти поверила, что ей просто приснился сон, и сейчас она встанет, соберет свои вещи, поблагодарит медсестер и вернется в отель. Разумеется, если сам отель и Швейцария реальны, а не являются плодом ее больного воображения. Хотя даже для аристократического сумасшедшего дома мебель была дороговата. Да и бьющиеся предметы наличествовали. Но проверить свою догадку леди Хеллсинг могла только одни способом - снова заснуть. И, если обстановка после очередного пробуждения изменится, то можно уже не переживать - ее демоны вышли на свободу и она по этому поводу не имеет права даже расстраиваться. В конце концов - они честно ждали много лет... С этой мыслью девушка устроилась поудобнее и уже собралась закрыть глаза, но тут в дверь осторожно постучали, и, не дожидаясь ответа, вкатили в помещение столик на колесиках. Аппетитный запах, идущий от накрытой накрахмаленной скатертью мелодично поскрипывающей конструкции, недвусмысленно намекал на завтрак. Вежливая сестра в наглаженной до хруста униформе помогла Интегре сесть, аккуратно причесала ее спутавшиеся за ночь волосы и, осторожно поддерживая под локоть, позволила почти самостоятельно доковылять до ванной. Мрачно уставившись на свое отражение в огромном зеркале, леди Хеллсинг окончательно убедилась, что все происходит на самом деле. Брошь на униформе сотрудницы клиники, стилизированный цветок на стекле - все просто кричало о том, что клиника "Эдельвейс" существует. И куда более материальна, чем некоторые ее пациенты. "Я не сошла с ума. Какая досада", - с этой мыслью девушка выпрямилась, проверяя, как отреагирует тело на подобные действия. Но от этого просто движения закололо сразу в нескольких местах, и явственно закружилась голова. "Ясно, сбежать не получится... А если герой находится в здравом уме, но больном теле, то что ему положено делать? Правильно, принимать гордый вид и говорить обидчикам гадости. Но сегодня я в героя играть не буду. Не сезон". - Можно узнать... - Интегра умолкла, испугавшись собственного голоса. Слишком хрипло и безжизненно он прозвучал по сравнению со вчерашним днем. Похоже, Док чего-то недоговаривал. А, может, виной всему было обострение болезни в результате всех этих событий. - Нет, мадам. Все вопросы потом, - улыбчивая, но непреклонная медсестра усадила ее обратно на кровать, вручила столовые приборы, повязала на шею внушительных размеров салфетку и с видом заправского инквизитора уселась напротив, приготовившись наблюдать за процессом поедания. И быть готовой в любой момент прийти на помощь вне зависимости от того, что понадобится пациенту - подать стакан воды или сделать искусственное дыхание. - Я еще мадемуазель, - недовольно буркнула Интегра, свободной рукой поправляя "слюнявчик" и с чувством тыкая вилкой в глазунью. - И намереваюсь ей остаться. После завтрака, процедур и порции уколов Интегру завернули в огромный пушистый плед, усадили на инвалидную коляску и вывезли на берег озера - дышать свежим воздухом. Все возражения пациентки персонал клиники отверг, мотивируя это распоряжением герра доктора. Пришлось смириться. И теперь, глядя, как размытый солнечный диск тонет в плотной пелене облаков под крики голодных чаек, леди Хеллсинг могла задуматься о превратностях судьбы. Вопросах жизни и смерти, прощения врагов и мести - ну и так далее по списку обычных мыслей лирической героини при исполнении. Но думать не хотелось, телу было тепло, болеть явно ничего не болело, напряжение последних дней исчезло, смытое ударной дозой успокоительного, поэтому оставалось предаваться ничегонеделанию и разглядыванию пейзажа. Как там ей сказали - "там, где горы и красиво"? Вместо гор тут наблюдались в лучшем случае холмы, а что-то более серьезное, даже если оно и было где-то на горизонте, скрывалось дымкой, висящей в морозном воздухе. Для февраля в этих краях было непривычно холодно, обычно в это время в долине уже все таяло, и появлялась первая зелень. Но в этот раз, по словам медсестры, стояла слишком долгая и теплая осень, и все решили, что зима так и не наступит. Но в начале года резко похолодало, выпал снег и даже частично замерзло озеро. И до сих пор не было видно никаких признаков потепления. "Снежная Королева в замке из синего льда", - девушка тихо хмыкнула и выставила ладонь перед собой, ловя одинокую снежинку. Но хрупкий резной узор поплыл, прикоснувшись к теплой коже, и уже через секунду превратился в обычную каплю воды. "А вот и неправда, я все еще человек. Но не лучше ли мне было тогда стать чудовищем?" – Интегра зажмурилась, отгоняя от себя образ горящего города. Слишком больно было вспоминать ту ночь. Ночь исполнения желаний и множества смертей. – "И прожить такие же бессмысленные годы, но без права умереть? Или... черт, я ведь так и не разгадала загадку немертвых. А теперь уже и нет смысла разгадывать..." Неожиданно ей стало так тоскливо и жалко себя, что захотелось заплакать. По-детски - навзрыд, со слезами размером с вишневую косточку. Но привычное, как дыхание, усилие воли - и вот уже она снова спокойна. Только ноет под ребрами слева. "За что мне это все? Так много боли для меня одной... жестоко за боль наказывать еще большей болью. Но могу ли я существовать иначе?" - Холодно, так холодно - тихо произнесла девушка. И тут же жестом остановила засуетившуюся сестру. - Нет, к погоде это не имеет никакого отношения. * * * Поздним вечером Интегра сидела на том самом диване и разглядывала развешанные по стенам картины. Узкие полотна шелковой бумаги с яркими цветами и экзотическими птицами придавали обстановке в кабинете некую законченность, но в то же время - несерьезность. Неслышно появившийся Вальтер принес чай, почти как в старые времена, но рука дворецкого, когда он подавал чашку бывшей хозяйке, заметно дрожала. - Спасибо, - рассеяно отозвался Док, жестом отпуская Дорнеза. Побарабанив пальцами по разложенным на столе листам, медик откинулся на спинку кресла и медленно заговорил: - Моя клиника, как вы уже могли заметить, предназначена для особых и весьма обеспеченных пациентов. За много лет я накопил достаточный опыт по трансформации человеческого тела, что позволяет мне продлевать жизнь даже обреченным. Не лечить, а именно продлевать жизнь. Разумеется, я не превращаю своих пациентов в чудовищ, охотящихся по ночам на мирных жителей, - ученый позволил себе бледную тень улыбки, - им просто приходится принимать достаточно сложный комплекс препаратов. Подобный метод имеет одно очень серьезное "но". Я всегда сразу оговариваю срок, на который продлевается существование пациента, и по истечении этого срока сделать уже действительно ничего нельзя - изменения в организме необратимы, а дальнейшие попытки вмешательства в процесс или увеличение дозы препаратов приведет лишь к мучительному и неэстетичному угасанию. Причем сознание разрушается значительно быстрее тела. Поэтому все мои пациенты отходят в мир иной не самостоятельно, а при помощи смертельной инъекции. Значительно проще заснуть и не проснуться, чем... ну, издыхающих упырей вы сами видели. Так что рассказывать в подробностях смысла нет. - Создатель чудовищ, да? - безразлично то ли поинтересовалась, то ли констатировала леди Хеллсинг, осторожно пригубив остывший чай. - Нет. Чудовища исключительно по правительственным спецзаказам. И то - единичные экземпляры с весьма ограниченным сроком жизни и без действительно выдающихся способностей. - Значит, вы не отрицаете? - Интегра картинно изогнула бровь, сама себе напомнив при этом чопорную леди Джейн, одну из своих многочисленных теток, которая именно таким образом реагировала на любую неприятную новость - от разбитого окна до объявления войны. Интересно, что бы она сказала в этой ситуации? Наверное, удивилась бы несколько сильнее. Но увы - этому вопросу суждено было остаться без ответа, так как прах старой дамы покоился среди развалин ее уютного дома, которые даже не стали разбирать после той памятной ночи. Просто разровняли бульдозером. - Зачем отрицать очевидное? - Док уперся острым подбородком в сложенные домиком ладони. - Ни вам, ни мне легче от этого не станет. А лгал я в этой жизни и так слишком много. - Какая самокритика, - пробормотала девушка, глядя на плавающий в чашке раскрывшийся цветок жасмина. "С другой стороны, из нас двоих сейчас признать это может только безумный доктор. Мне же свою маску надо носить до конца. Леди не плачут и не сдаются. Но любят задавать неудобные вопросы. А кто владеет информацией - тот владеет миром. Жаль, что я это поняла слишком поздно..." Интегра опустила светлые ресницы, пряча глаза и лишая собеседника возможности угадать ее мысли: - Раз уж мы начали этот разговор, то я хочу узнать еще кое-что. А именно - как вы смогли выбраться из Лондона, да и просто выжить в том пожаре? - непрошенное кошмарное воспоминание о жаре раскаленного металла и рушащихся на голову балках заставило девушку непроизвольно вздрогнуть. - Странно, что вас при этом не заинтересовала личность Бонни, - медик тихо хмыкнул. - Вы как всегда идете к цели по прямой, не отвлекаясь на кажущиеся мелочи. - Имею право, - холодно парировала Интегра. - Возможно. Но суть истории такова - после вашей... поспешной эвакуации, скажем так, дирижабль начал фактически рассыпаться, а молодой человек, мнящий себя Ангелом Смерти, решил заняться окончательным сведением счетов. Надо сказать, что ощущения от затягивающихся на шее "нитей" весьма специфические. Но мне повезло – кусок обшивки весьма удачно приземлился на голову вашему дворецкому. Ну а взять мальчишку за шиворот, и запихнуть в саркофаг было делом нескольких секунд. К счастью, Мина не возражала против нашего присутствия. Броня и специальное покрытие сохранили нам жизнь, но без ожогов не обошлось. Кстати, если хотите обзавестись клаустрофобией – замечательный метод. Три часа в железном ящике в эпицентре пожара дают гарантированный результат… - Док умолк на несколько секунд и невидящим взглядом уставился в окно, - из города мы выбрались без особых проблем. Деньги у меня были, а местное правительство не склонно выдавать своих граждан кому ни попадя. Разумеется, не из любви к этим самым гражданам, а из соображений их полезности. Я заключил особый контракт и получил полную свободу действий. И теперь вот коротаю долгие зимние вечера в компании дворецкого и загадочного ребенка. - Погодите… Мина Харкер - Дева? Прародительница всех ваших монстров!? - Интегра никак не могла соотнести старинную легенду и действительность. – Но кто тогда Бонни? Или это и есть… - Именно. Хотя по документам проект назывался не столь поэтично - просто "Она". На самом деле Мина никогда не была вампиром в прямом смысле этого слова - она только носитель специфического набора генов. Ну и так по мелочи - чуть-чуть телепатии и гипноза. К несчастью, нам она попала в весьма плачевном состоянии, и за все годы я не смог восстановить ее личность и тело в полном объеме. С другой стороны - эта задача была второстепенной. Но теперь, как видите, мне это удалось. Хоть она выглядит и ведет себя как ребенок, но на самом деле это не так - психика у нее взрослого, если не пожилого человека. Так что не обманывайтесь новым именем. Если Бонни захочет – она сможет вырасти и превратиться в копию себя столетней давности. Пока же ей больше нравится капризничать. Забавно, но это, похоже, общая черта всех истинных вампиров и схожих с ними существ. - Впадение в детство? - леди Хеллсинг вспомнила, что когда-то говорил ей отец по поводу вампиров. Чудовище с нравом ребенка. - В некотором роде, да. Но сейчас я бы хотел обсудить другой вопрос. Куда менее приятный. Вы ведь приехали сюда умирать, не так ли? Интегра медленно прикрыла веки, стараясь не выдать внутреннюю дрожь. Она была права в своих подозрениях на счет болезни, но то, что это было заявлено вслух и без малейшего стеснения, причинило ей боль. Так, как будто мясник обсуждал при барашке блюдо, которое будет из него приготовлено. - Меня... отправили. - Недельки на три, верно? - Док рассматривал взятый со стола листок бумаги. - Да, - девушке казалось, что каждое слово сокращает ее жизнь еще на несколько часов. Но в то же время, от знания становилось даже легче. Странное противоречие, отражающее двойственность человеческой души. - И вы уже написали завещание и простились с родными и близкими? - медик взглянул на нее поверх бумажки. С некоторым... интересом. - Нет. Ничего действительно ценного у меня не осталось, а свое последнее обязательство я просто не успею выполнить, - Интегра равнодушно пожала плечами. - Можно... полюбопытствовать о сути этого обязательства? - тон, которым был задан этот вопрос, наводил на мысль об осторожном передвижении по минному полю. Или наоборот - медленными шагами цапли по болоту - где каждое движение может стоить жизни зазевавшейся лягушке. - Пожалуйста. Серас хотела получить нового хозяина, которому она сможет служить. Ребенка. Моего ребенка, - девушка откинулась на спинку дивана, и устало закрыла глаза. "Прости, Виктория, но этого я точно не смогу тебе дать…" Док удивленно вздернул тонкие брови. - Серьезно? Не ожидал, что после исчезновения графа она останется вам верна. Видимо я что-то не учел в своих расчетах, - профессор задумчиво повертел в пальцах бумажку с результатами обследования, машинально сложив ее в несколько раз. – А что касается вашего обязательства… - Оно кажется вам смешным? – с вызовом спросила Интегра. - Нет. Реализуемым, - ученый положил на край стола бумажного журавлика, еще несколько секунд назад бывшего листком с медицинским приговором. - Я могу вам обещать год жизни. Может, чуть меньше. Без превращения в чудовище, разумеется. Леди Хеллсинг осторожно выдохнула. Ситуация менялась слишком быстро, и она просто физически не успевала этому обрадоваться или испугаться. "Боже-боже-боже, этого не может быть, не со мной, зачем?! Я уже смирилась, за что мне такое искушение?" - Цена? - Ну что вы, право слово, - Док отмахнулся от ее вопроса, как от назойливого насекомого. - Вы не успели убить меня тогда, почему я не могу подарить вам немного времени теперь? Считайте это искренней, но запоздавшей благодарностью. Хорошо? "Сделка с дьяволом, или действительно договор? Шаг за грань или шаг к жизни? Зачем мучиться еще один серый год на лекарствах, среди медсестер и в такой компании? Разве мало было тех бесконечных кошмаров, которые уже поглотили ее душу почти до конца!? Нет, нет, нет! И..." - Да. * * *
Nefer-Ra: Следующие десять дней показались Интегре одними нескончаемыми сутками, проведенными в полуобморочном состоянии среди всеобщей суеты. Клиника гудела, как улей. Медсестры носились туда-сюда, с важным видом ходили лаборанты и операторы каких-то загадочных агрегатов, в равной степени имевших отношение к врачебному делу, высоким технологиям и магическим практикам. Молодые специалисты слетелись к единственной пациентке, как воронье, и кружили, нетерпеливо перешептываясь, в ожидании подходящего момента. Впавшая от всей этого в депрессию леди Хеллсинг мрачно думала о том, что даже если ничего не получится, то пользу науке она принесет солидную. По крайней мере, в виде полудюжины блестящих диссертаций. "А ведь в случае чего у них хватит ума в честь меня назвать какой-нибудь синдром. Кошмар, я не давала разрешения увековечить свое имя в медицинских энциклопедиях! И колоть меня всякой гадостью тоже не разрешала… зачем я это делаю? Хотя не так – зачем со мной это делают? Я уже не хочу… дайте спокойно умереть, изверги!" В отличие от своей пациентки сам Док, воодушевленно руководивший процессом, был доволен. Вновь облаченный в привычный халат мерзко-зеленого оттенка, он за эти дни буквально расцвел и сверкал счастливой улыбкой маньяка, с непривычки вгоняющей в дрожь весь собравшийся в "Эдельвейсе" младший научный состав и даже видавших виды санитарок. "Ну очень интересный случай" - это определение намертво прилипло к Интегре, и, судя по всему, грозило впоследствии стать "грандиозным экспериментом с прогнозируемым результатом". Дней через четыреста. Но леди была готова сдаться здесь и сейчас. Ее час за часом, сутки за сутками изматывала непрерывная ноющая боль, настолько сильная, что хотелось снять даже кожу, вздрагивающую от малейшего прикосновения. От переизбытка ощущений сознание путалось, грань между явью и сном стиралась, превращаясь в ничего не значащую условность. Слишком яркий, отупляющий звук, цвет, запах и неизбывный привкус собственной крови во всем - даже во вдыхаемом воздухе. Все это сводило с ума куда успешнее многолетних ночных кошмаров, поэтому, когда пытка вдруг неожиданно закончилась, Интегра просто уснула, страстно желая не просыпаться больше никогда. Но разве ее желание что-то значило? "Тик-так-тик", - монотонный звук, порожденный движением секундной стрелки, казался сквозь дрему ударами молота. Но, открыв глаза и прищурившись от слабого света раннего утра, леди Хеллсинг несколько секунд слушала, как затихает грохот, превращаясь в едва слышный стук механического сердца. Скосив взгляд, девушка разглядела лежащий на тумбочке круглый предмет, в котором с некоторым опозданием опознала карманные часы. Первые лучи восходящего дневного светила уже успели добраться до полированной крышки, рассыпав по комнате сотни солнечных зайчиков. Интегра поморщилась, когда один из них попал точно ей в глаз, и потянула импровизированный будильник на себя за свешивающуюся цепочку. С трудом подцепив крышку ногтем, девушка взглянула на циферблат и вздрогнула - на внутренней стороне крышки красовалась сложная вязь из тонких линий и рун, в центре которой был размещен стилизированный цветок эдельвейса. Но часы выглядели слишком старыми, чтобы быть ровесниками клиники. Осторожно ощупав их со всех сторон, Интегра нашла защелку, удерживающую вторую крышку. И там тоже была гравировка.
Annatary: Nefer-Ra, спасибо! Просто спасибо. Жду остального продолжения.
полная версия страницы