Форум » All you need is love » Две Пули » Ответить
Две Пули
Гайя: Название: Две пули Автор: Гайя Мыло: dopingprincess@yandex.ru Рейтинг: PG-13 Жанр: дневник, AU, angst Персонажи: Алукард, Интегра, Максвелл Энрико, Виктория Церас. Содержание: а что сказать? Свадьба, погоня, ревность, интриги и убийства… Предупреждения: чтоб вникнуть в это, надо сначала прочитать «Если бы», «Когда-нибудь», и «Напевая». Статус: закончено От автора: Все. Уносите меня. Я больше не могу. Так не работала уже давно. Все благодарности - внизу страницы.
Ответов - 21
Гайя: 30 мая. День минус. Папка: новые письма. Откуда: тема: Справедливый Суд Истребителям Нашего Народа! «Дорогой пользователь V.T.A.! Вы подписаны на рассылку по ключевым словам «Интегра Вингейтс Файрбрук Хеллсинг». Здравствуйте, братья и сестры по крови! Несмотря на признание Инквизиции единства человечества и кровопьющих, до примирения нам предстоит пройти долгую дорогу. В частности, до сих пор не принесены извинения от многих Истребителей нашего народа. Иерарх Тамсин, глава португальской общины, публично выразила недовольство затянутым процессом реабилитации репрессированных в годы Истребления. Среди Истребителей, наотрез отказывающихся признавать избыточность мер пресечения, оказались видные деятели человеческой культуры. Журнал «Vampire’s Times» опубликовал на прошлой неделе список самых непримиримых «борцов с нечистью». Возглавляет его отец Марк, адепт культа «Братство Креста», находящийся в международном розыске уже восьмой год; второе место за леди Интегрой Вингейтс Файбрук Хеллсинг, которая…». «Форум сайта «Аристократия» приветствует вас, Гость! Последние новости: в очередной раз откладывается свадьба знаменитого римского деятеля Энрико Максвелла и леди Интегры В.Ф. Хеллсинг, о чем публично заявил пресс-секретарь…». «Re: Заказать молитву за здравие в упокое. Дорогая мисс! Принимая во внимание постановление Инквизиции, уважая Ваше право на свои отношения со смертью и послесмертием, тем не менее, мы вынуждены отложить исполнение Вашего заказа. Мы свяжемся с Архиепископом и постараемся выяснить, что потребуется для вознесения молитвы за указанного Вами воина Бернадотте П. Храни Вас Господь!». Церас Виктория улыбается. Ночь не приснилась. Хозяин вернулся в Дом, и теперь можно вздохнуть с облегчением. Виктория тревожно оглядывает безмятежно отдыхающую округу, и заставляет себя поверить, что все страхи беспочвенны и бессмысленны. Она не верит в то, что вражеские силы будут искать ее здесь, да и за три года ее могли бы сто раз убить, но Хозяин говорит - бойся, и она заставляет себя бояться. Впрочем, она в безопасности. Хозяин в Доме. Дом построил сам Хозяин. Его проекты, его планы, его знания и его математический расчет. Дом - идеальное прикрытие; террасы выходят к горному обрыву, и только далеко-далеко внизу видна зеленая долина, а над ним - пихтовый и сосновый лес, густой и темный. Если пройти по дороге, выйти за ворота, пройти мимо сторожки бабушки Вероники, поздороваться с хозяйками и идти долго-долго - придешь на рынок. Но Хозяин не велел слишком часто ходить на рынок. Пусть, сказал он, ездят другие. Просто скажи, и они все сделают. Это правда. Его здесь слушаются беспрекословно. Но никакого подобострастия до сих пор Виктория не заметила. Как можно не слушаться Хозяина? Никакого насилия над собой совершать не приходится. Его наставления истинны, его приказы мудры. Все, что он говорит - правда и закон. Хотя, конечно, теперь у него есть и маленький соперник, влюбленный в него до потери памяти. - …а что кушать будем? Мамалыгу с рыбкой, да? - Кровуссску! - Ну нет, сегодня не будем. Давай лучше маму позовем, пусть она сегодня кровушку покушает, угу? - Мамуся! 1 июня. День первый. …Маленькое исчадие ада просит «кровушки». Весь в меня! Давно я не был здесь. Почти месяц. Работа навалилась, это верно. Но зато теперь я Дома. Я возвращался сюда со смешанным чувством; с одной стороны - я возвращался с триумфом, с другой стороны - в ближайшем будущем серьезной работы не предвиделось, и мне стоило бы больше внимания уделять полицейской и Богдану. Ей, конечно, здесь немного скучно было поначалу, но она способная, и быстро выучила язык. Наряды и магазины пришлось отменить, правда, но и это не смутило Рыжулю, и она вполне адаптировалась. Взгляните на нее! Это она ли взвизгивала при виде новых туфелек-сумочек-помады? Теперь она сурово поджимает пухлые губки при виде слишком дорогого творога и торгуется за каждую картофелину. Но все-таки и здесь, в этой глуши, в общем-то, она сохраняет свою свежесть и привлекательность. Вот ведь странно: ее тело реагирует, как тело взрослой женщины, ее движения завершены и отточены. Она похожа на совершенную картину - ни изъянов, ни недостатков. Конечно, этого не скажешь о ее уме или ее чувстве юмора или вкуса. Но она действительно настоящая женщина, такая же, какими все они мечтают, наверное, стать. Конечно, ее знает здесь каждая собака. Сложно спрятать вампирессу и ее сына там, где все у всех на виду. Вот, она здесь, и она, и Богдан. Особенно забавно наблюдать то, как быстро он становится похож на нее: рыжий, веснушчатый, разве что чуть-чуть темнее волосы, да брови темные, на удивление темные. И глаза пока не меняют цвет: зеленые, как майская трава. А как вспомню, что было три года тому назад… свят-свят… крик, постоянный, истошный, надрывный. У меня болели зубы, у полицейской сыпались волосы, и я был частенько жестоко покусан во всех смыслах. Но ничего не мог поделать с ней. Кто бы мог подумать, что из пищащего комочка плоти вырастет самоуверенный, смекалистый мальчуган? - …Хозяин! Ну да, ну да, моя рыжая. Странно, но хотя она и в присутствии сына зовет меня Хозяином, он сам стал звать меня Отцом. Именно так, и никак иначе. «Отец». А ему всего-то три года. Я пару раз слышал, как Богдан на полном серьезе объяснял своей матери, почему он не имеет права именовать меня «хозяином», и почему не зовет «папочкой». - Но он не мой папа! - возмущался Богдан, - он наш Отец. По-моему, когда этот парень подрастет, он заткнет нас всех за пояс. Кстати, вампирского в нем все-таки значительно меньше, чем я ожидал. Что, в общем-то, странно. Мы в опасности. Каждый день, каждую ночь, каждую секунду. Я думаю, что за последние три года не спал спокойно ни одной ночи. Если вообще спал хотя бы минуту. Мне, конечно, все равно, или почти что все равно, но животный страх витает в воздухе, и принадлежит он не мне, а полицейской. Как и всякая самка, защищающая свое потомство, она стала беспощадной и осторожной. Как же сильно она изменилась! Но это предсказуемо. А какой любовницей она стала! У нее есть отличие от смертных женщин - она не приедается, не оставляет противного, мерзкого вкуса на губах, который ничем не смыть, и никогда не произносит слова «навсегда», потому что для нее «навсегда» - это суровая действительность. Она красива, желанна и умела. Скинуть одежду, нырнуть в постель, слыша собственную музыку, с которой рядом не стояли ваши человеческие симфонии, ваши баллады, серенады и ваши фантазии. Приникнуть к жадным губам, услышать стон, шепот, крик, закрыть глаза и тонуть в ней, не теряя себя - потому что она уже моя целиком, от кончиков волос до кончиков ногтей; она уже часть меня. И такое облегчение наступает, словно… Она для меня - как чашка кофе для человека, или ванная там, ну, что-то такое. После нее легко, уютно, хочется поспать, поесть и просто поговорить. Хорошо! А потом спать, уткнувшись в ее теплое тело, и просыпаться от того, что визжащий от радости Богдан теребит за волосы. А потом, убедившись, что я уже разбужен, примет неожиданно смущенно-достойный вид, и с гордостью преподнесет какой-нибудь рисунок, выполненный им ко дню моего возвращения. Вот, например, чудесная картинка: горделивая черная клякса с красным глазом и чем-то длинным. Спросишь - что это? - получишь ответ: - Пушшшка. Отцова пушка. Подумав, добавит: - Которая «Кассул». Подумать только, а когда-то я искренне негодовал, зачем этому созданию появляться на свет. 2 июня. День второй. Дома хорошо. Конечно, это не круглосуточный аттракцион, но и жизнью не рискуешь. А чем я только за последние годы не занимался! Перевозил каких-то граждан из Колумбии в Гватемалу, груз из Кубы на Филиппины, фрахт на полмиллиарда долларов от Японии до Гонконга. А она ждала меня здесь, учила румынский, воспитывала сына и писала сообщения, которые до меня не доходили или которых я не читал. Дома уютно. Никто не побеспокоит, и женщина рядом принадлежит только мне. Она такая милая, нежная, чистая, все в ней - так знакомо и так близко, что страшно становится при мысли: «Это не навсегда». А потом я напоминаю себе - навсегда, навсегда! - и сразу становится лучше. Даже скучно. Следующий заказ вроде везти что-то морем с Тайваня. Ну что ж, полетим в Тайвань, не беда, повезем оттуда какую-нибудь гадость контрафактную. Последний раз это были зеленые картонки с - цитирую запись с таможни - «биологически активным томатным соком». Догадайтесь с трех раз, что это был за сок? Я хотел было привезти в Дом пару контейнеров - про запас, но поленился. Особенно впечатляет реклама: сначала Инквизиция хотела запретить слоган: «Вкусно, как из вены!». Но кто-то выкупил огромные площади в городской канализации под про-вампирскую рекламу, и, похоже, этот незримый благодетель дал на лапу Инквизиторам. Так что теперь, если вы спуститесь в метро, пройдете по потолку центрального тоннеля где-нибудь… чтобы не раскрыть явку, скажу короче: нет больше в лондонских, парижских, будапештских катакомбах ни единого свободного кирпичика. «Выпей сразу, станет вкусно!», или вот еще: «Каждый пятый литр - бесплатно!», а, вот: «Маскарад надоел? За 4999 фунтов - роскошные похороны под ключ, оформление груза 200, переезд». Именно поэтому я предпочитаю жить в глуши. Тут, по крайней мере, не приходится выгребать из почтовых ящиков груду рекламы. Все хорошо; Интернет, перелеты и переезды, но очень часто мне нужна полицейская, потому что я не хочу нанимать человеческих секретарей, а из своего племени доверять могу… никому не могу. Кроме нее, разумеется. Остается вечный вопрос: куда деть ребенка? Возить с собой? Я не самоубийца, но оставить Богдана пусть даже проверенным людям она не хочет. Конечно, я могу приказать. Но приказывать не буду. - Хочешь уехать в путешествие? - Не-а. - А куда хочешь? Рыжий террорист задумчиво ковыряет в носу. - К тете Марийке. Можно только скрипеть зубами. - А, дорогие гости! - женщина, прекрати улыбаться! - Виктооория! Я так рада видеть тебя, так рада! Слов нет! А это кто? Богдаша! Давно тебя тут не было. - Я сам, - сердито твердит упрямец, отбиваясь от поцелуев и объятий, - я сам! - Сам, так сам, - покладисто соглашается княгиня, и пронзительно глядит сквозь полицейскую на меня, - дорогой, ты расскажешь мне все-все в подробностях? …Поздно вечером возвращаемся домой. Домой… странное слово, вам не кажется? Дом, такое расплывчатое понятие, становится вдруг прибитым, как гвоздь к стене, к одному очень маленькому пятачку земли, и вдруг смыкается настоящими стенами, создавая целую маленькую вселенную. Кто-то думает, что я разом забыл о прошлом, вынув из карманов пули - о нет. О прошлом напоминает все - сладко-горьким дымным привкусом ностальгии. Как и всякий ветеран, я иногда вспоминаю войну. Но гораздо чаще я вспоминаю другие битвы. - Тесный подвал, гроб, тускло мерцавшую лампочку, качающуюся от сквозняка. Когда мне повесят люстру? Никогда. Сам не попрошу, а кто, кроме меня самого, додумается, что и вампиру не чужда эстетика? Я не всегда жил в подвале. Очень часто спал на коврике перед кроватью, охраняя одну строптивую девчонку четырнадцати лет. - выпускной. Человеческие запахи. И я. Ножки, ручки, шейки человеческих девчонок - и только одна среди них женщина, моя женщина. - и эта женщина не выбросит никогда свою футболку Манчестер Юнайтед. Ее и похоронят в ней, наверное. - она купила косметики чуть ли не на тысяч пятьдесят фунтов по каталогу, но не пользуется ею - эта женщина ушла из моей жизни три года назад, и с тех пор я не хочу даже гадать, где она. Принципиально не читаю о ней заметок в газетах, и давно сказал полицейской, чтобы она прекратила подсовывать мне свои женские журналы с ней на обложке. Она не зовет меня, или зовет так слабо, что я не слышу. И все бы ничего, и я бы обрадовался своей новой жизни и превратился бы в настоящего дикого среднестатистического вампира. Буду выгуливать Богдана, буду целовать полицейскую и не забывать кланяться бабушке Веронике, подвывать музыке из динамиков. Запасы крови да не иссякнут в моих картонках из-под томатного сока. Благословенна будь Инквизиция… и я забуду все, что было вчера. И всех, кто были со мной в этом «вчера», тоже наверняка забуду. Уже забыл! С одной поправкой: ты каждую ночь снишься мне, Интегра Хеллсинг. 3 июня. День третий. И этот сон не исчезает. Он становится детализированным, и я чувствую в нем твой запах, твою кожу, твою кровь на своих губах. Эта одержимость начинает давить, мешает жить, и даже днем иногда мир вокруг кажется нереальным… или я пересмотрел MTV, или пора лечиться. Если бы это был эротический сон! - Ты не снишься меня в кружевном белье, не раздеваешься в бассейне, в конце концов, не щелкаешь хлыстом, позвякивая многозначительно наручниками, одетая лишь в вандербра и кожаные шортики! Ты просто идешь мне навстречу. Вновь и вновь. Не видишь меня, падаешь на взлетном поле - я оглядывался по сторонам столько раз, что вижу его, знаю наизусть, - и задыхаешься от слез. И снова и снова кричишь «Алукард!». Как будто от того, что ты будешь громко кричать, я смогу прийти быстрее. Я подбегаю к тебе - но вот беда, вокруг тебя словно стеклянная стена, пробить ее нет никакой возможности. Я обхожу тебя вокруг, воздух густой, как смола, все мои движения в сотни раз медленнее. И я могу только бессильно смотреть, как ты плачешь. Говорю что-то - а ты не слышишь. Глупая, глупая моя Злючка… Будильник. - Хозяин! Телефон! Да-да-да… утро (в смысле, шесть вечера), всегда наполняет ее оптимизмом. Не могу понять, что заставляет ее вскакивать точно в шесть? Ровно, ни на минуту позже…Кто может звонить? Да кто угодно. - Может звонить зять бабушки Вероники, чтобы злобно погавкаться из-за забора. Ну да, я уже пятый раз за полгода нанимаю бригаду строителей, но толку никакого, потому что ветер. Ветер в горах способен волосы со скальпом вместе снять, какие уж тут заборы. - Или наша другая соседка, престарелая француженка, снимающая тут коттедж последние лет пять. Нас она считает переселенцами из бедных районов. Меня называет «красным маргиналом». Претензия - вуайеризм. Из вредности не оспариваю. Старухе лишь бы поспорить. - Марийка. Хотела поболтать с полицейской, вспомнила про меня. - мой секретарь из Инквизиции. Ему трудно объяснить, что для всей Инквизиции, кроме экстренных ситуаций, у меня выделена суббота. Все остальное время - только мое. - … - Алло? - Здравствуйте, Алукард. Вас беспокоит Луи Бертран. Я звоню вам по поручению господина Максвелла… Стукаюсь головой о притолоку. Искры сыплются из глаз. Зубы сжимаются так крепко, что становится больно. - Господин Максвелл желал бы… - Линия защищена, - бурчу я в ответ, - давайте сюда своего Хозяина. Потрескивание. И сладкий-сладкий голос, далекий такой, такой невинный. - Здравствуйте, Алукард. Не буду тянуть время. Дело в том, что ваша бывшая Хозяйка… Уж этот-то никогда не забудет, что она бывшая. Настроение стремительно портилось. - Я слушаю. Три года для вампира - это ничто. Для человека - это много. За три года вырастают дети и появляются седые волосы на головах у их родителей. За три года тринадцатилетняя пигалица не без помощи хитрого кровососа превращается в шестнадцатилетнюю стервочку, курящую прямо перед церковью. Да еще и в пост. Сердце человека в среднем делает сто десять миллионов ударов за три года. Сердце вампира - в девять раз меньше. Английская машина проезжает восемь с половиной тысяч миль. Русские выпивают три с половиной тысячи литров спирта… падают самолеты и рождаются голодные африканские дети. А я не видел тебя три года, Интегра. Что еще утешает - Максвелл тоже не видел тебя «очень давно». Я слушаю его объяснения, слова как-то нехорошо застревают в горле. Он понимает это, он же неглупый, не зря он фактически тянет на себе всю Инквизицию Южной Европы. Но мне так больно его слушать. Услужливо включается воображение. Мое воображение - штука коварная, оно здорово иллюстрирует все, что я слышу. - официальная помолвка для журналистов назначена на десятое июля. А от помолвки до свадьбы не может быть больше сорока дней. Понимаете, да? А она вот уже два месяца как пропала. Как обычно, уехала и не предупредила, собралась за свадебными туфлями и просто испарилась. - а он уже договорился с настоятелями каких-то церквей. - он, конечно, терпел, но больше терпеть не будет. Кто в доме Хозяин? (Я едва не напомнил, кто). - лимузины заказаны, платье надо примерять, делать заказ на букет невесты… - разослать приглашения и все такое прочее. Зачем он говорит мне это? Ах, конечно, это не самое главное. Они же еще и работают вместе. - …это моя просьба, Алукард. Вы можете, конечно, отказаться, но мне подумалось… - Я найду ее. - Спасибо. Ну уж нет. Я не машинный поиск. - Максвелл, усмири гордыню. Я найду ее просто, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Ваша просьба пересеклась с моим желанием. В первый и последний раз. Почему я не люблю Энрико Максвелла? Помимо его светлых волос, зеленых глаз и модной одежды, есть еще множество причин. Куча поводов для ненависти. - у меня чутье вампира. И от него пахнет похотью. Для человеческого обоняния этот запах успешно перебивают литры дорогущего итальянского парфюма. А я чую. - он реализует свою похоть. И не только с людьми. Он насильник и садист. Он умеет медленно убивать душу, а это гораздо страшнее, чем уничтожать тело. - печать его собственности стояла даже на незабвенном Падре, с которым мне довелось воевать. И которого мне довелось победить и расчленить. Полицейская до сих пор нервно вздрагивает во время рекламного ролика кухонных ножей - видали, небось? - после восшествия на престол Рима Бенедикта Шестнадцатого Максвелл совершенно распоясался, и даже почувствовал себя Ватиканским фаворитом. - католик… скотина, я помню, что ты присылал Ее Злючеству конфеты, букеты, буклеты и билеты. И даже то, что она жила с тобой, спала с тобой и ела с твоих рук, не спасет тебя от моего праведного гнева. Я ревную? Ха-ха-ха…конечно. 4 июня. День четвертый. Позови меня, Хозяйка… Возвращая сон трехлетней давности, важно не потерять себя. Вот я вспоминаю тебя, Злючка, и не помню твоего лица, помню только сломанные очки, твою майку, твои костюмы, солнечные очки, груду журналов и бутылку коньяка. Помню твой запах. Не помню цвет твоих глаз. Вроде бы знаю, что называется этот цвет «синий», но что этим сказать? Тьфу, стал сентиментальный, противный сам себе. В коридоре, как в плохой мыльной опере, стоит мой чемодан. Красный огромный чемодан. Около него - домашние тапочки. Пышка, деточка моя, ты выгоняешь меня? И это после всего, что было этой ночью? Но она не торопилась биться головой о стену. - Хозяин, вы едете за леди Интегрой? Хитрая лисья улыбка просто светится. Характерная улыбка вампира: губы обнажают десны. Вообще-то это знак покорности. Я давно замечал, что симметричная улыбка встречается только у самок. Богдан, например, никогда так не улыбается. Его улыбка слегка кривовата. В кого бы это? - Отец едет в Англию? - важно спрашивает он меня, - а Бэкхем там будет? - Обязательно, - смотрю на рыжую, - сегодня же переедешь к Яворским. - Но Хозяин… - Максвелл знает номер телефона. Он не дурак. Даже если все переговоры фиксируются где-нибудь в Гватемале, безопасности нам это не гарантирует. Прямо сейчас. Марийка согласится, я знаю, - она потупилась, я зарычал, - ты еще здесь?! Марш за вещами! Странно. Мы жили, жили, и все было нормально, был я, была она. А потом вдруг как-то раз! - и появились «мы». Нам было здесь хорошо всегда. Местные жители знают, что мы не-люди, но не «нелюди». Молчаливая договоренность существует гораздо дольше, чем любая Инквизиция. Мы не едим их овец, и время от времени отгоняем оголодавших волков или взбесившихся лисиц. Они не бегают за нами, увешанные чесноком, серебром и осиновыми кольями. Здесь на нас нападет лишь самоубийца; здесь - центр и исток нашей кровавой цивилизации во всем своем великолепии. Три года Дом был убежищем; а теперь одно имя «Хеллсинг» опять рушит все. Я не хочу снова видеть леди Хеллсинг. Не хочу совсем. 6 июня. День шестой. Пожать руку католику не страшно. Но вот жать именно эту руку мне совершенно не хотелось. Я сделал это, и долго жалел, что не имею возможности вытереть ладонь обо что-нибудь. Да, такой особняк в Генте, старинном бельгийском городе, может позволить себе только очень богатый человек. Классика; колонны, скульптура (Злючка называла ее еще в период своей школьной жизни «худлепка»). Мне больно от того, что Максвелл не лгал. Она здесь жила. Здесь пахнет ею, и я не понимаю, как это было возможно. Мы поднимаемся вверх по лестнице, мрамор, золото - все в стиле «мы против Версаля, но тоже хотим богатства». Света очень много, люстра сверкает хрусталем, светильники натыканы по всем углам. Из этого дома изгнан даже намек на тень. - Пожалуйста, проходите. Приемный зал похож на уменьшенную копию папского престола. Такой же большой и безвкусный… ну ладно, ладно. Я просто злюсь. Максвелл вздыхает. Что-то не похож он на горюющего жениха. - Она уехала два месяца назад, но сейчас в Инквизицию поступило новое дело, очень сложное, и нам просто необходима ее помощь. Я справлялся и без нее, но вы же понимаете… Да-да, понимаю, мой гладкошерстный друг. Теперь смотри на меня и бойся. И плевал я на то, что она собралась за тебя замуж, и плевал на то, что… - Мой паладин проводит вас в ее комнаты. Мы, конечно, все просмотрели, но если бы вы… Появился его паладин. Луи Бертран. Меня что-то начали мучить подозрения. Я помню, еще года четыре назад он выглядел иначе. Конечно, люди меняются, но чтобы так меняться… да и пахнет он, почти как один умерщвленный мною католик, пылавший странной страстью к острым предметам. Конечно, их не спутать, но этот характерный запах… Пока мы шли, я не смог удержаться, чтобы не спросить у Бертрана: - У вас тут есть своя конурка? Или вам по наследству перешла келья от отца Андерсена? В ответ - холодный и твердый взгляд, в котором - ни капли страха. - Мне в наследство от него перешла еще и его почка: пересадили. Кстати, донором стать не хотите? Бедные дети во всех странах мира будут молиться за вас. …Уважаю. Что ж. Вот здесь жила леди Хеллсинг Ничего нет от той Злючки, которую я знаю. Зеркала, отделка в голубых тонах. Роскошная кровать с балдахином. Запах сохранился, но какой-то неправильный. Гардеробная комната… я замер. Роскошная подсветка, и посередине - накрытое нейлоновым чехлом свадебное платье. Если бы когда-нибудь за меня кто-нибудь выходил замуж в таком платье, я бы сгорел со стыда. Или умер бы от восторга, что вероятнее. Хочу дотронуться до этого белого наваждения, но не могу. Это не для меня. Если я найду ее, то она наденет это платье и отправится под венец с католиком. Если не найду… то она может все как следует обдумать, вернуться и все равно выйти за него. Адская дилемма. Найду-ка я ее, и отговорю. - объясню, что открытая спина - это очень пошло, к тому же недопустимо в церкви - напомню, что белый цвет к ее волосам ну никак не подойдет - сообщу, что с пятидюймовыми каблуками придется расстаться, иначе она будет на полголовы выше жениха - протестантке и католику не ужиться уже на этапе подготовки к свадьбе. А на катехизацию она все равно не согласится. Ни одному отцу церкви ее не уговорить, если этого даже психотерапевт не сделал. - да и не девственница она, чтобы была фата… вот так-то, Злючка. Уж я что-нибудь придумаю. Встречу и наговорю гадостей, быть может, ты одумаешься. - Вы можете предположить, где она находится? - интересуется Луи. - Нет. Но я ее найду. «И шиш вам она выйдет за этого смазливого подонка». 10 июня. День десятый. - Здравствуйте, приход Святой Анны… кто? Простите, у нас исповедь по книге… ой, простите, не могу подсказать, сведения… без вести пропала? Это другое дело, простите. Сейчас. Да, она у нас была! Вы знаете, месяц назад. Да… да… конечно. Храни вас Господь. … - Алло! Ммм? Да, а кто вы? Кто? Ой, простите. Да. Да, она уже приезжала, она заказала дегустацию шампанского. Ну да, конечно. Ой, а вы устроитель свадьбы, да? А то у меня тоже… (кладу трубку). - Вас приветствует Благотворительное общество Католическая Свадьба. Мы помогаем… да? Конечно, сейчас, подождите. Да, она забрала уже образцы для приглашений, очень красивые, стоят недорого, очень вам рекомендуем. Простите? Нет, но вы можете приехать и посмотреть новые фотографии свадебных тортов… (кладу трубку; проклятые маркетологи!). А она знала, что в католических организациях только я могу догадаться искать ее. Ладно, ладно. Я еду в Лондон. Телефонные переговоры только подтверждают: дело серьезное. 16 июня. День шестнадцатый. Я думал уже, что страшнее Москвы только Харбин и Стамбул. Я ошибался. Просто я никогда не ходил по таким местам в Лондоне. Ну что, по крайней мере, я кое-что узнал о человеческой цивилизации. С точки зрения будущих супругов, жаждущих отметить свое воссоединение со всей пышностью. - есть мальчики, девочки, студенты, дяденьки и таксисты. А есть женихи и невесты. И у последних, судя по свадебной рекламе, отключен мозг на все время предсвадебной лихорадки. - нет, я все понимаю. Это ведь так осмысленно - нацепить сорок фунтов ткани, многозначительно обменяться унциями золота. Еще более осмысленно позвать от пятидесяти до трех сотен гостей торжественно напиться после слезливого момента. - ах да, еще стоит упомянуть о колоссальных тратах. Наутро после первой брачной ночи большинство молодоженов должны проснуться если не банкротами, то по уши в долгах. - и если вы надеетесь обойтись скромным венчанием в сельской церквушке, то вам мгновенно докажут, что праздник надо все-таки устроить. Особенно для родителей - «ведь они так ждали этого»! - но самое главное: во всех этих чудесных свадебных салонах, где я побывал, меня принимали за жениха. Отвратительно. В первый раз это было даже забавно. Но в сто тридцатый выслушивать, что «на такой рост - только если заказывать пошив»… Я что вам, манекен? А свадебные форумы - это наибольшее зло после форумов, посвященных материнству и прочим радостям человеческого бытия. Такое впечатление, что первобытное совокупление сегодня никого не устраивает. Всех тянет пафосно совокупиться и не менее пафосно размножиться. Мир катится в геенну, помяните мое слово. Засел в кофейне напротив цветочного магазина. Включил Интернет. Насладился письмом от полицейской. «Не отчаивайтесь, Хозяин, мы с вами!». Ага, лапочка моя. Ты со мной, ведь иначе не сделала бы в конце письма три ошибки от общего перевозбуждения, не наставила бы везде по пятнадцать восклицательных знаков и не нарисовала бы сердечко буквами «л». Я слишком строг к ней. Она же не виновата, что у нее такой циничный и старый Хозяин. Я не котируюсь даже на сайтах знакомств для вампиров. Кому я нужен такой? От неизбежности зашел на пресловутый сайт. Ну и кошмар. Raprutine, разведена, 48 лет. Я молода и жду тебя, своего единственного! Если у тебя выразительные глаза, рост не ниже шести футов и группа крови MN+ P (по Льюису), то это будет здорово. Марина Клеменция, 19 лет, Д(амп). Рост шесть футов, размер груди - 4, размер обуви 5, Рыбы. Только серьезным, солидным спонсорам. Рулезз: я молод, перспективен, способен прокормить тебя и даже твоих детей, католик, ирландец. Состою в ППКМ. Только для чистокровных дам с чистокровными детьми. Macho: если ты BDSM, то по адресу. Пиши. Договоримся. С ума сойти.
Гайя: 22 июня. День двадцать второй. Ничего. Вот уже пять дней - ни-че-го. Ни следа. Наверное, я где-то не там ищу. Но ведь я искал везде! - все эти свадебные кондитерские. Одуреть можно от одного запаха. - все эти свадебные обувные магазины. Никогда бы не подумал, что есть дамские туфли сорок шестого размера, да еще и со стразами и все в цветочках. Как не дамские? Гомо… ой, простите, мне пора. - и цветочные магазины. Не знал, что у вампиров бывает аллергия на цветы. Теперь знаю. Апчхи! - парикмахерские, косметика, да я был везде. Даже в брачное агентство зашел - испугался - и вышел. От тоски полез в Интернет. Мой любимый форум «Vamp-to-People». Хоть бы кто флеймить начал, что ли. Самая популярная тема - угадали? Правильно, тема «Взаимоотношения». Ага, вот и мое нелюбимое: «Брак и семья». Ну-ка, посмотрим. Где-то же должны найтись понимающие создания? Loveless: я не хочу за него замуж. А он мне всю плешь проел. *jinny*: что жы ты согласилас??? Loveless: мы работ. вместе, как-то завертел. Тупо вообще, он уже заказ. все, платье купили. Не могу я за него выйти! HungryVamp: а ты уезжай от него, пока он не перебесится. Loveless: 2 мес. как уехала. Он меня, урод, ищет. Кто на мне женится? Не девочка, 30 скоро. Просто тоскливо как-то. Проблема: он в постели никакой для меня. У меня до него вампир был, ср. нельзя. Мне на других даже смотр. тоскл. *jinny*: точно, мы такие в пастеле страстные. Этот был каторый твой первый мущина да? Это нормально што ты скучаишь по ниму. Loveless: но мы уже три года не виделись, он живет с другой жен., у нее реб., не знаю, от кого. Вот выйду замуж, и все. Буду одна. Жених против, чтоб я работ. А завтра четыре года, как мы перв.раз. HungryVamp: скажи мне, твое имя есть в учебнике по математике? Loveless: черт! Все, убегаю. HungryVamp: бегу за тобой. *jinny*: с ума сашли савсем Святые угодники, есть справедливость! Даже не размышляя, можно догадаться. Это была наша любимая шутка: как-то в школе ее математик заметил, что с таким именем Злючка должна преуспеть в науке, и даже прозвал ее «Косинусом». Теперь дело за малым: вычислить ее адрес. Отлично. Без помощи моей рыженькой не обойтись. Каким бы продвинутым я ни стал, она все-таки способна помочь больше. - Хозяин! А у нас тут… - Срочно нужен кто-нибудь, кто сможет найти адрес через Интернет по сообщению на форуме. - Хакер? Это можно. У меня есть такой друг, - кажется, она краснеет, - он из «Диких Гусей», но вы не подумайте… - Давай его сюда, разберемся. Спасибо, спасибо, человечество! Есть ведь и польза от всех этих ваших высоких технологий. 28 июня. День двадцать восьмой. Да, я-то думал, что смогу опередить ее. Но она успевала скрыться от меня. Дверь, обитая дерматином, звонок, ободранные провода, аккуратно заправленные в нужные уголки и приклеенные скотчем. Звонок отзывается противным мяуканьем в квартире - кто-нибудь, почему все звонки такие мерзкие? Нет, чтобы симфонию Моцарта или хотя бы что-нибудь из народной музыки. Все, как в мобильных телефонах. Дешево и безвкусно. Дверь открывает очередная блеклая англичанка лет пятидесяти, клон-сестра любой другой англичанки-домовладелицы. - Вам кого? - Здравствуйте, вы не видели вот эту женщину… Взгляд сквозь бифокальные очки строг и пристален. - А вам зачем? И опять объяснять… - Интегра - мать моего ребенка, пропала без вести, скрывается, не платит алиментов (помятая рубашка дополняет скорбный образ отца-одиночки). Ребенок плачет, зовет маму, писается, отказывается ходить в школу и хамит на исповеди. - Интегра - моя бывшая коллега по цеху пластмассовых изделий, она забыла на работе коробку со своими вещами, и там лежали восемь тысяч фунтов, я подумал, что такие деньги стоит вернуть. - Интегра - любовница моего отца, украла колье моей покойной матери, сбежала в неизвестном направлении (активная жестикуляция плюс бразильский акцент вполне способствуют пониманию). - Моя (жена, сестра, подруга, дочь, соседка….). Ушла посмотреть на луну и не вернулась. - Я вообще не знаю, как эта фотография оказалась у меня. Я влюбился в нее, и теперь обхожу Лондон, разыскивая свою возлюбленную. Как звать - понятия не имею. Пролепетав что-то про «Бывшую коллегу, по совместительству бывшую жену и мать моих детей», я дождался вразумительного ответа. На меня вдруг накатила такая страшная усталость, непередаваемая усталость, так что слушать очередной бред, оставленный Злючкой как будто специально для меня, мне пришлось, опираясь о косяк двери. - блондинка на фотографии похожа на ту девушку… очень, да-да. Она все время курила, много пила пива, и постоянно разбрасывала носки по квартире. Вот, кстати, она забыла. Молодежь! - задолжала пятнадцать пенсов! Вредительница! Почему-то она не хотела давать кредитку даже в руках подержать. Какая? Ну, серенькая какая-то… кредитка, а не девушка. - а еще вот, забыла фотографию. Симпатичный этот блондин, не правда ли? Ой, мистер, вы подавились? Ну что ж. Запах остался тут, но эта проклятая домовладелица смыла его хлорамином. Я найду тебя, Злючка. Даже если придется обнюхивать каждый угол в этом городе. 1 июля. День тридцать первый. Еще одна дверь. Готовлюсь встретить еще одного домовладельца в трусах по колено, пахнущего пивом и мазутом. Дверь не открывается долго. И когда она распахивается, я уже… Она. Три года лопнули, как мыльный пузырь. Ради таких мгновений стоило родиться, жить, умереть….Давай, Хозяйка, вперед. Подставь другую щеку, Интегра: я люблю тебя, и я тебя ненавижу. Если бы у меня было, чем выстрелить, я бы выстрелил; но я не могу убить тебя своими руками, ведь одно лишь прикосновение - и смертельный удар превратится в объятия. И вдруг все сошло. Мы оба недоуменно посмотрели на свое оружие - сковорода с тефлоновым напылением у нее, ее же фотография у меня… и она рассмеялась. Как же я скучал по ее смеху! Она ступила на шаг назад, и кивнула мне, приглашая за собой. Я едва поместился в крохотной прихожей; даже ей одной тут было тесно. - А я думала, что меня нашел Максвелл, - призналась она, шаря руками по карманам халата, - чуть не умерла от страха. - Это был не он, хотя и пытался меня нанять, - тяжело дышу, потому что в ее присутствии воздух мне становится необходим, - это был я. Вычислил по косинусу. А что, он тоже так много знает о твоем детстве? Стиснула зубы. - Он знает обо мне много, - сдержанно ответила она, закуривая, - судя по всему, ты в курсе, что я собираюсь выйти за него? - Да. А еще - что в постели он никакой для тебя, и что со мной его и сравнить нельзя. Давай, ударь меня, сотри ухмылку с моего лица, стань собой…Но хотя я ждал выстрела, пощечины или ругани, Злючка не оправдала моих ожиданий, а мягко улыбнулась. - А ты все тот же циничный вампир, Алукард. Я тебя, пожалуй, позову на свадьбу. Должен же кто-нибудь всем настроение портить, правда? - Я мок под дождем две недели, разыскивая тебя, - прорычал я, уже ненавидя себя за слабость, и готовый хоть сейчас отвезти ее к Максвеллу, - а ты… - Мне просто нужно было немного побыть одной. Но если Энрико так бунтует… - она задумчиво затянулась, выпустила струю дыма мне в лицо - Злючка в своем репертуаре, - куда бы уехать еще на недельку-две…ты ведь будешь сопровождать меня, да? - Кто сказал тебе… - Но ты же не повезешь меня силой в Гент? - брезгливо кривит губы, - нет, не повезешь. Кишка тонка. Вот так дела… Встав, она двинулась в комнату, на ходу стягивая халат. Я отвернулся. Постарался сосредоточиться на видах за окном. Запах жаркой волной накрыл меня с головой. Сдержанность моя, сдержанность! - Ах, да, Алукард! - позвала она меня, и обворожительно улыбнулась, - я тоже очень рада тебя видеть. А мысли ее сказали: «Я очень сожалею». И я даже знаю, о чем. После вампира действительно сложно жить с людьми, да и выбрала ты не того человека, не того мужчину, не ту страну и не ту степень близости. Все дело в том, что она не умела жить с людьми и не жила с ними. Именно в те годы, когда из ребенка получается либо человек, либо нелюдь, она была окружена нелюдями, и у кого было ей учиться человечности? Чужак в чужом краю - вот кто ты, Злючка. Как и я, впрочем. Но мы все же разные. Так вот случилось, что мы расстались, и все-таки что-то снова тянет нас друг к другу. Индусы называют это кармой. Вместе тесно, и врозь мы не можем; и надо уйти, но нет сил. Выбирая между поездкой с тобой невесть куда и возвращением тебя в Гент к Максвеллу - ха! Выбор очевиден. На этот раз мы уйдем вместе. 2 июля. День тридцать второй. Собрать вещи оказалось просто: кредитка, немного одежды, любимые духи и еще какая-то мелочь. Она всегда была псевдо-аккуратисткой, потому что вещи стратегического предназначения лежали у нее только на определенных местах. Остальное пространство зарастало неизбежным хламом. Пока мы ехали в аэропорт, я успел определиться, куда мы поедем. В Гонконг! Заодно и поработаю. У меня виза есть, Злючке она не нужна - она же дипломат с пропуском на седьмые небеса. В аэропорту мы остановились перед расписанием вылетов, и наши взгляды сошлись на рейсе «16.46», и все бы ничего, но это был чартер с пересадкой в Сиднее. Отлично! Эконом-класс должен быть достаточно пристойным. И может быть, меня даже не будет мутить в самолете. Билет оформили быстро. Обнаружил недорогую забегаловку для вампиров «Хранилище 24 часа, здесь и на вынос!». Напился свежей крови и был доволен. За окном - или как называется эта круглая стекляшка? - было темно и сыро, стюардесса улыбалась профессионально, и ее улыбка мне не нравилась: у нее были желтые зубы и красная помада. Я попросил принести морса, она улыбнулась еще ослепительнее. Впереди кто-то смачно матерился с диким американским акцентом. Сзади пожилая леди нервничала из-за первого в жизни перелета в Австралию. А я был счастлив, несмотря на то, что укачивало меня ужасно. - потому что голубой свитер Злючки пах ею насквозь: ментолом сигарет, ароматом ее духов, запахом ее кожи - потому что она спала, глубоко, как в далеком прошлом, когда засыпала, сложив длинные ноги и руки в одно хитросплетение, и только эти прозрачные конечности и торчали из широкого кресла - очки сползали с ее носа, мне пришлось их снять и положить на столик, рядом со стаканом морса и сигарами - а когда мимо нас прошел старичок, кряхтящий и постанывающий, ты вытянула во сне губы в трубочку и наморщила лоб. Я дико расчувствовался и уложил тебя на руки, качая, как маленького ребенка. Возвращавшийся из туалета простатитный старичок растаял от умиления. Подмигнув мне, он просипел: «Honeymoon, yeah?”, после чего я мгновенно влюбился в столь доброе и отзывчивое человечество. «Медовая луна». Красиво, не правда ли? 3 июля. День тридцать третий. Ну да, ну да. Человечество умеет нанести удар в неожиданный момент. Только я, счастливый донельзя и до бессмысленности растроганный, обнял Ее Злючество, как дедок с решительным видом пересел на пустующее сиденье справа, (мы сидели слева), и подмигнул мне. - А я тоже был женат, - сказал он мне и прищурился, - а вы что, сектанты? Колец не носите! Я вежливо улыбнулся. Дедок кольцо носил. Как и катетер с мочеприемником. - Женщины, - закряхтел дедок, - те же фашисты. Уж мы их били, били… Едва не вырвалось «а я тоже!». - Главное, не позволяй ей командовать собой ни дня, - вещал пенсионер, дергая носом, - если женщина сядет тебе на шею, то никогда уже не слезет! И будешь, как я, мучиться… с другой стороны, менять одну на другую - не выход. - А где выход? - сам не знаю, что подвигло меня на этот вопрос. Когда дед этого деда еще только плескался крохотным эмбрионом в утробе матери, я уже давным-давно умер; мудрость прожитых лет у человека? Не смешите меня: вероятнее диплом MBA у полицейской. - Выход, парень? - дедулька закашлялся, и поднялся, потирая колени, - ох-ох… выход - это дожить до возраста, когда тебе уже не нужны будут бабы. А что-то в этом есть. Сколько еще сотен лет? До второго пришествия? 5 июля. День тридцать пятый. В Сиднейском аэропорту Злючке не понравилось. Мы едва дождались рейса в Гонконг. Самолет летел, под завязку набитый русскими челноками - и откуда что берется, а? Некурящих салонов не было. Занавесок тоже не было. К тому же, нам достались места у запасного выхода (на высоте в пятнадцать километров я воспринимаю это исключительно как черный юмор), и он подозрительно скрипел всю дорогу. Бортпроводница - язык сломать можно - отсутствовала в принципе, вместо нее туда-сюда рассекал бойкий китайский юноша, успевающий продавать все и сразу. Коньяка не было, было только тайваньское пиво. Вилок не было тоже, были палочки. Еды не было - только острая морковка и еще что-то, по запаху вроде конфеты, а по содержанию - свинина. И не было таблеток обезболивающих - Злючка мучалась от мышечных спазмов и была похожа на берсерка. Вот интересные факты для вампиров, которые собираются посетить Гонконг в компании с Хозяйкой, у которой разгулялся предсвадебный психоз: - вилки на борту нашлись. У пилота. Пластиковые. Ими он наворачивал со страшной скоростью лапшу, а вел самолет автопилот «Made in China», и поэтому нас так трясло. - Ее Злючество смогла допроситься таблеток странного вида и цвета у соседки, пожилой сочувствующей латиноамериканки. Дама отсыпала их целую горсть, и ее звучное per favore еще долго звенело в ушах. Что за таблетки - Богу одному известно, но общим действием напоминали они передозировку амфетаминов времен доктора Геббельса. - приземление сопровождалось странным бульканьем из-под потолка, и только знающий я мог распознать в этом бульканье гонконгский путунхуа - китайский диалект. - блеяние в аэропорту, сюсюканье с багажом - это норма речи и интонации, а попытка схватить за светлые волосы Интегру с криком «лаовай!» - это просто восторг какого-то провинциала, тоже чужого в Гонконге. До отеля мы добрались без особых приключений, и даже без проблем с таксистами - лишние деньги они воспринимали, как приказ заткнуться и молча везти нас по дорогам города. Давайте-ка отложим ваши умные книжки о вампирах, трактаты о Фрейде и ваши психологические тесты вкупе с учебниками по биологии; взгляните-ка сюда! Лилит, Лолита и лилия в одном флаконе; стоит, вытянув тонкие губы вперед, как для короткого и злого поцелуя. Ну кто бы мог подумать, что этой девочке уже двадцать восемь лет? Движение рук, очень стремительное движение: вот она берет сигарету, вертит ее между большим и указательным пальцем, приоткрывает губы, язычок скользит по зубам, прикусывает фильтр… первая затяжка всегда сопровождается первым быстрым выдохом. И вот снова я несусь по канавам и кочкам своей памяти, и воскрешаю свою пятнадцатилетнюю жажду, которую хочу разделить с человеком. Разделить прошлое, вернуть и оживить краску желания, которые никогда не затухают в моей вампирской душе. Знаете ли вы, откуда пошел миф о вампирском обаянии? Все люди пишут о нас и писали, как о красавцах, завораживающих своей порочной чувственностью. Не знаю, так ли это и знать не хочу; но могу сделать вывод - как самый красивый цветок отравляет вас своим нектаром, как самый яркий зверь непременно опасен - так и вампир влечет к себе пищу бездумно, не желая этого. Это его натура, и пусть простятся нам разбитые гормональной вакханалией сердца. Есть ли люди, способные не чувствовать влечение к вампиру? Конечно. Взгляните на иллюстрации книг и фильмы ужасов. Ах, не говори ничего, моя маленькая Злючка, просто подойди ко мне, и сядь на мои колени, прижмись спиной к моей груди и делай, что хочешь, пока я буду замирать от восторга осознаваемой к тебе близости. А ей хоть бы хны! - поет в ванной «Non, je ne regrette rien», причем очень, очень громко. - голая сидит, замотав ноги полотенцем. Оправдывается тем, что делает педикюр. Лопни мои глаза… - включила диск «Биттлз», кривлялась перед зеркалом (одеться для Ее Злючества - непосильная задача, поэтому я все равно, что ослеп), танцевала рок-н-ролл, нежно прижимая к себе бутылку местного ликера, судя по запаху, крепость могла сравниться только с русским самогоном. - А потом потребовала, чтобы я спал с ней рядом, но не приставал ни в коем случае. Намазала на лицо крем-маску (мало кто знает, кроме нее, что у вампиров непереносимость глицерина). Заснула мгновенно. А я едва ли не плакал от бессилия. За что, женщина? Что за смена настроения? Будьте прокляты гормональные бури! - …и что это были за таблетки?! 7 июля. День тридцать седьмой. Звонок. Голос полицейской так далек, так невообразимо далек, что мне хочется треснуть телефон обо что-нибудь твердое, может, тогда заработает… - Хозяин, вы в порядке? - Да. - Максвелл искал вас и леди… - Я знаю. - Богдан, не мешай… Хозяин, я могу вернуться домой? - Ни в коем случае… - Богдан, я кому сказала! Хозяин… - далекое смущение рыжей бестии, - простите, Богдан очень хочет… - Алле! Алле, это я. Богдан. - Привет, Богдан. Как тебе у тети Марийки? - Хорошо. Мама опять ест одну диету. Невкусно. - Скажи маме, пусть перестанет выделываться, и ест, как положено. И сам тоже не капризничай. Понял? Я скоро вернусь. Да! - радостный детский визг перекрыл даже тысячи километров. …Мне по душе другая. Нет ни знаменитых вампирских феромонов - вот, это словцо уже и ко мне прилипло! - ни грации, ни желания понравиться. Нет той окончательной женственности. Она еще ребенок. Она старше полицейской, но она сущий ребенок, даже не ребенок - нимфетка, знаете ли, просто задержавшаяся в развитии. Меня возбуждает в ней все: ссадина на коленке, обкусанные заусенцы на правой руке, нервное подергивание скулы, ну все! Неуклюжее движение рукой к пульту, и тягучее выползание из-под одеяла. Я справился с перевозбуждением. Справился. Я благостен и спокоен… - Алукааард… - ее рука легко порхнула с одного моего плеча на другое, я привычно окаменел, - раз уж мы здесь… Знаете, каково - трогать, желая разорвать? Нет, даже говорить не буду. То ли поцелуи, то ли я так глубоко дышу. И не могу понять - зачем, зачем я опять позволяю ей издеваться надо мной. Играть со смертью не так безопасно. Или ей нравится чувствовать превосходство жизни? Или… или может… Она распускала мои волосы, зарывалась в них лицом и наматывала пряди на свои длинные пальцы; она щекотала меня своим дыханием и своими ресницами, обнимала меня ногами, и томно затягивалась, чтобы выпустить дым змеистой струйкой. Пристально прищурившись, разглядывала мое лицо - ну что она хотела там найти? Кусала мои губы, царапала мои плечи, извивалась подо мной и на мне, шипела, шептала и кричала. Но коли и так - прижимать ее к себе, и становится тепло. Пусть даже это иллюзия. Я очень многое понял. Можно радоваться красоте и бессмертию искусственного цветка. Можно, на радость всем, поставить его в прекрасную вазу и опрыскать духами. Только тот, кто никогда не вдыхал аромат настоящей лилии, польстится на ее слабое подобие, не умеющее ни вянуть, ни расцветать. И этот цветок… ах, этот цветок… выдыхай, любимая. Секс для людей - это что-то вроде проверки на прочность. После него люди, да и вампиры, впрочем, тоже, стараются не стать друг другу ближе, хотя ближе быть нельзя. Проще всего - просто сломать мгновение единения, и быстро суетиться: уйти в ванную, курить, заказать еды в номер, включить телевизор… как всегда, опустошение, свойственное нам обоим, растащило нас по углам кровати. Отвернувшись от меня, она смотрела, не мигая, в стену. - Я однажды хотела застрелиться, - глуховато раздалось с ее половины, - года два назад. Лежала точно так же, как сейчас, только вместо тебя был Максвелл. Где-то на моей душе есть рана, зовут ее «Интегра Хеллсинг», именно на эту рану Злючка опять льет раскаленной смолой своих слов. - Я встала, - продолжала Злючка, - пошла в ванную, пустила воду, достала пистолет из сумки. Проверила обойму… угадай, что случилось дальше? - Там не было пуль? - Нет. Там были… была пуля. Одна, твоя пуля, Алукард, - она перевернулась лицом ко мне, и ее синие глаза сверкали вновь пережитым удивлением, - я сидела на краешке ванной, и думала, что же делать дальше. У меня и мысли не возникло, что если я умру, тебе пуля не пригодится. - Пустила бы ее в лоб католику, - не сдержавшись, ворчу я, вороша простыню, и моя рука продолжает путь к ее колену. Вдруг Интегра подскакивает как ужаленная - моя рука еще не добралась, ну куда ты! - и глаза ее делаются круглыми-круглыми, как… даже и сравнить не с чем. Она в панике, а может, просто в возбуждении надевает очки, обеими руками, как только она умеет это делать. - Алукард! - это длинное, английское «а» меня когда-нибудь добьет, - ты что… ты что…ревнуешь? А я лежу перед ней, поверженный враг, беспомощный, как любой мужчина перед женщиной. Вдвойне беспомощный: я вампир, она Хозяйка, пусть сто раз бывшая. Втройне: я ее люблю. 10 июля. День сороковой. - Энрико, я в порядке. Да, Алукард со мной, где еще ему быть. Погоди, ну что значит, не в порядке? Я же сказала. Что? А… нет, оставь себе. Нет, я же сказала! Сам разберись. Ну придумай что-нибудь (смешок), ты же в этом виртуоз. Нет. Нет. А хамить мне не надо. Да, я знаю. Ну и что? Послушай, Энрико, мы же… нет… я ничего не обещала! Нет. Ну погоди, не надо спешить с выводами. Слушать, скрипя зубами. Понимаю, наверное, ей лучше с человеком, но не с ним же? Но что я могу? Ну, например, сгрызть от ревности столешницу. Биться головой о серебряную раму зеркала. Оказалась мельхиоровой, кстати. Перебирать заметки в Сети, например, на сайте фанатов аристократии в Англии: «Знаменитые организаторы благотворительной организации уже в пятый раз отложили свадьбу, о чем официально заявил сегодня господин Максвелл… «Мы решили не торопиться с таким резким поворотом в наших отношениях… столь важный шаг требует достаточной подготовки…». От леди Хеллсинг никаких комментариев не поступило». Обсудить на форуме. Ну что ж… Grillow: Ни верю я штобы она не поженилась. Freddy_the_Best: А чего вы хотели? Он кросавчег! Она стремная, тема сисек нираскрыта палюбому гыгыгы Spicy: да ладно, это они внимание привлекают, потому и откладывают все время. У меня даже фотка есть ее платья. Там шлейф девять футов, я где-то читала, и стоило оно бешеных денег. Lulliheart: сдаст в аренду Камилле Боулз, когда ей разрешат венчаться с принцем Freddy_the_Best: Камилла не влезет Hello_Sing: Из авторитетных источников: они точно не поженятся. Готов поставить деньги. Spicy: 2 Hello_Sing: Придурок! Grillow: Ты ахринела сучка заткнис они поженяца Hello_Sing: Они не поженятся, потому что он (нецензурно), (нецензурно) и импотент, она от него ушла к одному привлекательному брюнету. Кстати, я мужского рода. А если вам делать нечего, кроме как распускать грязные слухи, так сидите и (нецензурно) на своем (нецензурно) форуме и дальше. Admin: тему закрываю, сто раз сказано не флудить. Всем предупреждения и рейтинг повысил. А участнику Hello_Sing за оскорбление форума и форумчан бан! …В самом деле, что это я так разошелся? Черт возьми, не знаю, что за кровь последнее время поставляют, но толку от нее никакого. Она не только не помогает утолить жажду, но еще сильнее разжигает ее. Проклятые зеленые биотоматы! Переворачиваю упаковку в отчаянной надежде излить гнев на производи… ого! Это уже любопытно. Производится с одобрения Инквизиции. Сделано в Камбодже. Покажите мне это на карте! Что за ..? Я же доставлял это с Тайваня! Надувают народ… - Алло, вас слушает отдел связи с потребителями… подождите, сейчас я переведу звонок. - Здравствуйте, меня зовут Лучана, я буду рада вам помочь. Качество? Камбоджа? Простите, это не в моей компетенции; но я могу попробовать связать вас с… - Доброго дня, вас приветствует отдел контроля за качеством продукции… нам очень важен ваш звонок, ждите, пожалуйста, ответа оператора (ненавязчивая музыка, фальшиво шипящая на высоких нотах). После десятого гудка я понял, что отвечать в этой долбаной Камбодже мне не собираются. - Алукард, положи трубку телефона, я дозвониться нормально не могу! … - Энрико, послушай, мы можем встретиться и поговорить обо всем, как взрослые люди. Нет, имидж тут ни при чем. При чем здесь… ах так? Нет, ты слушай. Да что такое? Что? При чем тут вампир, ты мне объясни? Я что, неясно выразилась? Ой, давай только не… Милуйтесь, голубочки вы мои. Только кровью клянусь, я найду способ заставить ее отказаться от этой безумной затеи со свадьбой. Если ей так хочется потаскать на себе это немыслимо дорогое платье и девять футов шлейфа, никаких проблем - уж модельных агентств в Лондоне полно. Или я опять чего-то не понимаю? 12 июля. День сорок второй. Я голоден. Я - голоден. Неужели полнолуние близится? А где остальной месяц? Не паниковать! Я бы смог забыть о голоде, но рядом со мной Хозяйка. Ее нельзя подвергать опасности. Я могу ослабнуть. Что делать? В этом захолустье придется довольствоваться старинным методом охоты. Ох и соскучился же я! Из-за всей этой Инквизицией, всех этих католиков-протестантов и прочей мишуры я и забыл, когда последний раз по-настоящему охотился. Тем более, сейчас я бы скушал женщину, какую-нибудь вкусную самочку… Ну-ка, ну-ка, кто у нас тут? - горничная. Таиланд, наверное. Больна гепатитом, три года без мужчины. Невкусно. - горничная дубль два. Таиланд. Герпес, грибок стопы и перхоть. Увольте. - администратор со странным именем. Пергидроль; дорогие ногти, ноги и груди; подтяжка лица… и ботокс на самом сладеньком месте! Незадача. Где в этом мире найти нормальную съедобную женщину, не испорченную пластической хирургией, таблетками от мигрени и Святым Причастием? - полнокровная немка, напившаяся пива и наевшаяся морепродуктов. Не люблю мидий и прочих моллюсков, поэтому мимо. - а это вообще был парень. Мой нос не обмануть париком, эпиляцией и силиконом. Шуруй-ка отсюда, красавчик! Скажете, я капризен? Да, черт побери! Лучше никак, чем как попало! - Мне нужно уйти. - Куда? - Поесть. Замерла. Выдохнула. Я спокоен. Помню, как сказал ей такое в первый раз. Тогда она испуганно забилась в уголок и два дня со мной не разговаривала. Ведь я хочу сказать: «Разреши мне идти на охоту, моя Хозяйка», а она слышит «Я - хищник, а на закусь и ты сгодишься». - И не вздумай, - резко отвечает она, - звони Церас, она наверняка знает, где ближайшее Хранилище. Ну вот, опять облом. Гудков десять трубку никто не брал. Потом я вспомнил, что моя полицейская живет у Марийки. Прорвавшись через бдительную девушку-связистку (или как называется телефонная барышня?), я услышал сочное хрумканье в трубке. Жвачка. Ах, ну да, это здесь вечер. Там сейчас раннее-раннее утро, а значит, они ужинают перед сном. В желудке противно заныло. - Это ж такая глухомань! - возмущается полицейская, рассказывая мне, как добраться до Хранилища, - вы поезжайте на такси, иначе не добраться. И не жалейте денег, нехай подавятся. Совсем она что-то там распустилась. Английский язык начала забывать. - …Алукард, - Злючка смотрит на меня странным взглядом, - можешь… можешь выпить моей крови, если тебе это так необходимо. Моей крови понадобится в пять раз меньше, так ведь? - Ты что?! Немедленно убери…! - Вовсе нет. Когда ты стала сильнее меня, женщина? Когда смогла научиться обходить меня? Когда? Кровь тонкой струйкой лилась с запястья - с видом Победоносца держала она ножик в руке. До меня долетели ее мысли: «Не пропадать же добру даром?». В аду тебе гореть за это, Интегра! Так вкусна может быть только ее кровь. Кровь Хозяина. Трудно, но надо остановиться; и нельзя прекратить это блаженство. Пусть вечно длится эта иллюзия близости! Ненавижу себя, ненавижу; клялся никогда не пить ее крови больше. Лучше бы она отправила меня в спячку или упокоила. Я же почти убил в себе… И вместо того, чтобы с отвращением отпрянуть, она потянулась губами к моему лицу, поцеловала в лоб - пока я полулежал перед ней на коленях, опьяненный и сытый. Поцеловала в переносицу, в кончик носа, слизнула капельки своей собственной крови. Я сделал попытку отстраниться. - Что такое? - Тебе вряд ли понравится целоваться с кем-то, кто только что... Не давая мне времени на ответ, она прижалась губами к моим губам, и влажно целовала меня, проявляя даже чересчур активную инициативу. Минут через пять я капитулировал. - Ну и зачем тебе Максвелл… …и я все испортил. Пощечина была внезапной и действительно сильной. - Приди в себя, вампир, - холодно процедила она, - не тебе судить меня. Хлопнула дверь. Спать буду на балконе, счастье, что москитов моя кровь не интересует. Я - неудачник от рождения до смерти и после нее. И сам виноват! А мог бы любить ее до самого утра. - Но зачем она дала мне своей крови? Какую ниточку ты хочешь оставить между нами после того, как оборвала все до единой? - Интегра, пусти меня к себе, ну пожалуйста! Дай обнять, дай прикоснуться, дай прижаться к тебе! Дай расцеловать твои розовые пальчики все до единого, укачивать тебя на руках, нежить тебя так долго, как ты захочешь этого, моя маленькая, мое бессмертие. Конечно, вслух я говорю просто: «Интегра, прости; открой дверь, и помиримся», с теми самыми интонациями, с какими говорил это пятнадцать лет назад. Проходить сквозь стену что-то не хочется. - А оттуда - злое «Иди к черту!». - так простим ей прегрешения ее, ибо не ведает она, что творит. Простим и короткие юбки, и очки, и спортивные трусики с медвежатами, и фляжку коньяка в школьной сумке. Простим помолвку с католиком, и его фотографию, забытую в какой-то съемной квартире. Простим серебряные пепельницы, косые взгляды и свадебные журналы, ибо она нам Хозяйка.
Гайя: 14 июля. День сорок четвертый. «Сегодня информбюро Инквизиции выразило недовольство участившимися нападениями на людей в Лондоне и Уэльсе; исторически Уэльс был одной из самых спокойных территорий. Аналитики связывают это с приближением полнолуния и резким ухудшением климатической и экологической обстановки. Гемоглобинзависимым жителям рекомендуют почаще выбираться на природу и уделять достаточно времени сну…». У меня худший секретарь в мире. Все новости я узнаю последним. - Месье Алукард, скажите, пожалуйста, разве были поставки крови из Вьетнама и Камбоджи? Вот и мне так кажется. Но почему-то она оттуда, и, кстати, в ней обнаружен метформин и соли лизергиновой кислоты. - …, …! - Наркотики, месье. Лизергиновые соли - самый страшный наркотик для вампира. А метформин… - …! - Короче, так короче. Кто-то намеренно производит отравленную медицинскую кровь. Причем очень высокого качества, как ни прискорбно: без анализа не обнаружить даже с вашим чутьем. Везут исключительно в Англию. Понимаете, чем пахнет? Ага, конечно. Кому-то очень хочется смерти лондонским вампирам через насильственное упокоение. И кому же, интересно? Я знал и знаю лишь одну особу, с фанатичным рвением кричавшую об уничтожении, и эта особа сидит сейчас за запертой дверью в номере отеля. Интегра Хеллсинг. Клянусь своими клыками - если это ты, то я убью тебя. Все говорит в пользу того, что это действительно моя бывшая Хозяйка. Судите сами: в обойме у нее пуля эксклюзивно для меня, напоила она меня своей кровью - чтобы я не отравился раньше времени, видимо. Конечно, это моя паранойя. Конечно, это не она. Да разве может она желать моей смерти? Или все-таки может? Мысли мои путаются, но я должен держаться. Хотя массовое вымирание вампиров Лондона выгодно многим. Освободится жилье, подешевеет кровь, серебро и солнечные очки от ведущих производителей. Так что можно уже сейчас начинать подозревать донорские станции, риэлтеров, ювелиров и продавцов модной оптики в глобальном заговоре. Правда, мне не смешно. Отравить меня? Ха! На что вы надеетесь, люди? Ну да, да, я ослабел немного. Если честно, мне трудно стало утолить голод, да и Гончая молчит, и иногда - совсем иногда - серебряные сережки в ушах Злючки начинают действовать мне на нервы. Но с ее стороны очень глупо затевать подобную аферу: ради чего? Можно предположить, что она все еще не оставила планов изничтожить вампиров. Хотя для этого она слишком умна. С другой стороны, это может быть и какой-нибудь особо упертый Инквизитор. Или просто владелец завода по переработке крови хочет поднять продажи, превратив вампиров в зависимых от его крови наркоманов. А может, это был я сам. Вы не думали об этом? 15 июля. День сорок пятый. …Самым мучительным для меня с самого начала моего служения Хеллсингам было одиночество. Я мечтал, что встречу кого-то - ну, кого-нибудь, кто будет умен по-вампирски и при этом лишен нашей слабости. Вот такая рефлексия. Настоящего врага можно любить не меньше, чем настоящего друга - моя логика. Иначе я бы не брел по-собачьи преданно за Интегрой Хеллсинг на край света. А потом все прошло. Мне осточертели другие вампиры, упыри, мне надоели запахи нежити, и мне надоело все человечество вообще. Я стараюсь не думать об этом - это временно, утешаю я себя, и все равно… …Определенно, если бы этой штуки с отравленной кровью не придумал кто-то другой, мне бы тоже могла прийти в голову подобная идея. - Алукард! Телефон! Где-то я это уже слышал. - Здравствуйте, господин Алукард, - почтительный голос с заметным акцентом: Ангелина Римкович, - вы просили выслать вам копии постановлений Православной Инквизиции. Я это сделала. Простите, - пауза, - это что-то серьезное? - Да. - Я поняла это, - пауза, сомнение, - это дело не для людей, да? Если надо… я могу… могу постараться передать Его Могуществу Иерарху Богуславу… - Я буду очень благодарен, но лучше подождать с этим. Открыл письмо. Прочитал. Закрыл. Сел, уставившись в стену, и горячий гнев уступал место холодной ненависти. Если вкратце, то за счетами с десятками нулей, за переводами денег в швейцарские банки и постановлениями крылось одно-единственное имя: Хеллсинг. И.В.Ф. Хеллсинг. Стоит посидеть и как следует обдумать это знание. Вот интересно, я так разъярен потому, что она спонсирует какую-то подпольную фабрику, или потому, что я об этом ничего не знал? И с чего я так взбешен? Ведь три года она как-то жила. С кем-то смеялась над шутками, смотрела телевизор, читала, писала, гуляла. Может быть, ходила в кино. А я ничегошеньки не знал об этом. Решил жить своей не-жизнью. И в итоге ничего не приобрел. Тотальная депрессия и разруха. Почему я взбеленился? Сделать одолжение Максвеллу? Да легко! Забирай свою блондинку - и оставьте меня все. Я не расскажу никому, Интегра Хеллсинг. Не из солидарности, не из каких-либо других побуждений. Из жалости. Ты ведь так жалка в своей попытке стать сильнее. Играй в Лукрецию Борджиа, если хочешь. Я буду смотреть издали, и потешаться над тобой. И однажды, - если твой яд не добьет меня - я приду, чтобы забрать свое по праву, то самое, чего твоя семья лишила меня. Вы думали, у меня нет души? Она есть. Ее похитили и покалечили Хеллсинги, и с тех самых пор… Что со мной, что со мной… Кстати, она сама начала собирать вещи. Поедем в Париж? В Мадрид? Мне без разницы. Словно почувствовав мое настроение (тешу себя: ей нет до меня никакого дела), Злючка собирается быстро. Натягивает одежду (ничего оригинального), прыскается духами, закуривая, набирает номер портье, связывается с заказом авиабилетов… …Серый самолет, серое небо, серый косой дождь - страшны летние дожди в Гонконге! - серая стюардесса, замученная пассажирами. Да и на сердце как-то гнусно. Едва мы взлетели, и я убедился, что парашютов в пределах досягаемости нет, как решился сказать ей: - Мы возвращаемся в Гент к Максвеллу. - Что?! … 17 июля. День сорок седьмой. Мое терпение лопается. От Парижа до Гента всего ничего ехать, а я хочу заняться делами. Съездить в Камбоджу, например. 18 июля. День сорок восьмой. Мы не разговариваем уже два дня. Мы кричим, но не слышим друг друга Она на грани истерики. Теперь я почти удовлетворен: она просит меня дать ей еще неделю одиночества. Заламывает руки и объясняет, что хочет подышать воздухом. Кто еще в этом мире отказался бы от богатства благородного римлянина ради бессмысленного прозябания в компании с кровососом? - Тебе что, трудно просто побыть рядом еще день или два? Ты не в состоянии просто подождать? Нет?.. Знаешь, что? Катись в свою Камбоджу! - … - Да не знаю я, где это. Если тебе не терпится избавиться от меня - иди. Пожалуйста. Хоть в Катманду, хоть на острова Пасхи. И я не позову тебя на свадьбу, ты слышишь меня? Подавись своим одиночеством! - … - Проклятый кровососущий мизантроп. Мне и без тебя хватает проблем. Один Энрико чего стоит… Дорогая, но кто заставлял тебя давать обещание католику? 20 июля. День пятидесятый. Я теперь точно никогда не женюсь, ясно? Еще один такой приступ, и у нее случится гипертонический криз. А у меня начнутся слуховые галлюцинации. Ну, вроде бы успокоилась. Сойдемся на том, что я съезжу к Максвеллу и просто сообщу номер ее телефона. Секретность первой степени. Только лично! Женщина, я сделаю все, что угодно, чтобы избавиться от тебя. Дела стоят, Амстердам раскалился от моих звонков. Выходи замуж за кого захочешь, и уйди из моих снов, наконец. Мы уже обо всем договорились: ты кричала, я слушал. - …Алукард! Провались в ад, Интегра. 22 июля. День пятьдесят второй. - Где Его Преподобие Максвелл? - спрашиваю я у сухощавой девушки в монашеских одеяниях, она указывает мне на закрытые двери. Вот что меня бесит: этот итальянец решил жениться, пользуясь тем, что не является официально священником. Целибат ему неинтересен. Подлая душонка! Конечно, конечно, я знаю, что это на самом деле обет добровольный. И все же. Когда я вошел, к моему удивлению, кроме Максвелла, за столом сидели трое Инквизиторов, то ли православные, то ли… нет, все же православные, судя по крестам на их одежде. Надо было реагировать. - Ваше Преподобие… Ах, как же! Он же у нас на уровне архиепископа, как минимум. Какая прелесть. Фальшивое звание для фальшивого… все, я спокоен, благостен и спокоен. - Ваше Высокопреосвященство, - я скалюсь, снимаю шляпу, не спеша, кланяюсь многоуважаемым, хоть и не знакомым, Инквизиторам, - спешу сообщить, что я нашел то, что вы потеряли. Вернуть, извините, пока не могу. - Не можете? - о, на лице у лже-архиепископа такое выражение, что желтые газеты заплатили бы тонной золота и пиаром на год! - что значит, не можете? Мне жаль, что моя итальянская грамматика не безупречна. Зато произношение идеально. Так что жаловаться на неправильное понимание нельзя. - Она отказывается возвращаться. Пять пар глаз отдам за фотоаппарат! Эту гримасу надо увековечить для потомков! - Ты не можешь так поступить со мной! Это опозорит всю Британию! Что? Ах, отлично, раз вы так со мной, ваше высочество… Я вижу в зеркале отражения его активной жестикуляции. Темперамент, да. Мне его почти жалко. - Нет, что ты, куколка. Но номер зачем было менять? Да знаю, что у тебя два телефона. Нет, что ты, я ничего не говорю… ну прекрати, я не настаиваю… но и ты пойми меня, ангел мой, платье - ждет, приглашения осталось только подписать, и все ведущие каналы будут… да знаю я… послушай, и почему надо было отправлять ко мне этого твоего …? Погоди, я понимаю, ты тоже Писание знаешь… любишь меня - люби и мою собаку? Не смешно. Я прислонился к оконному стеклу и закрыл глаза. Все. Последний раз я пытаюсь вести с ней дела. Это там, дома, меня зовут князем и пытаются угостить чорбэ на каждом хуторе. Здесь я всего лишь чей-то пес. Плевать, что Солотвино до сих пор содрогается от имени… от моего имени, плевать, что Хуст и Трыдештвин я лично сровнял когда-то до камней. Забудем это, чтобы не обезуметь; останемся послушной собачкой. В такие мгновения я ненавижу ее так сильно, что… осторожнее, напоминает мне реальность, князь, осторожнее, так недолго и ума лишиться. Ревность. Ужасное чувство. Это все ревность, ну что поделать, если пятьсот лет прошло - а от нее не избавиться? Вы подумайте, пока Злючка рядом со мной, ничего хорошего, а когда она далеко - и того хуже. - Счастье мое, прекрати, что ты… я вовсе не хотел тебя обидеть… все, не будем. Венчаться - где скажешь, там и будем. Хорошо. Ладно. Можешь хоть всех лондонских кровосо… ладно, я не буду называть их кровососами. Послушай, ну какое это имеет значение, если мы, наконец, сможем нормально пожениться? И почему меня тошнит? 23 июля. День пятьдесят третий. Она решила меня добить. Растрезвонила о своей свадьбе на весь мир, потом сообщила, что я могу вести ее к алтарю - я! Ее! К алтарю! - а теперь сидит в задымленной комнате, не подходит к телефону, пьет коньяк и впадает в белую горячку. То плачет, то смеется. Я боюсь даже приближаться. Приехали какие-то люди, нотариусы, наверное, стали требовать подписать бумаги. Поскольку Злючка неадекватна, бумаги просмотрел я, хотя эти люди были и недовольны. - Доверенность на ведение дел на имя Луи Бертрана - Доверенность на имущество, движимое и недвижимое, на Его Высокопреосвященство - На ценные бумаги, на машины, на активы и контрольные пакеты акций… - страхование жизни! Злючку явно опоили каким-то наркотиком. Доверять жизнь Максвеллу?! Мне не нравится все это. Мне не нравится Максвелл и эта свадьба, мне не нравится этот жулик-адвокат, мне не нравится паладин Ватикана месье Бертран, мне не нравится ВСЕ. Меньше всего мне понравилась пресс-конференция, которую по случаю возвращения «беглянки» устроил Максвелл. Максвеллу тоже не нравится многое - я, например, твердо решивший сопровождать Ее Злючество везде и повсюду. Еще я считаю, что надо как-то понимать, что чего хочет невеста - так тому и быть. И если она не хочет прилюдно целоваться и позировать перед фотографами с натянутой улыбкой… клянусь своим гробом, она вообще замуж не хочет! …В глазах кипела кровь, в ушах шумело сердце, тыдым-тыдым-тыдым. Сейчас меня сам Иисус Назаретянин не остановит. Я разорву его на клочки. Он трогает ее - и где он ее трогает! Люди вокруг мешали. Если бы я только мог. Я бы разметал его по стенам, растащил по нерву, выдавил бы глаза, и все это медленно, так медленно, чтобы этот сопляк осознал свою ошибку… и вдруг все схлынуло. Ну что ж, по человеческим правилам мне не играть, зеленоглазый хлыщ! Я повернулся спиной к этой сладкой парочке, и внезапно понял, что смотрюсь в зеркало, и вижу висящие в воздухе собственные красные глаза. А прямо за этими сюрреалистическими глазами - Ее Злючество и Максвелл. Как бы объяснить? Да, они оба прекрасны, как греческие боги. А я… старый вампир. Ну не красавец. И все-таки… В общем, два выбора: - наесться чеснока, лечь на серебряные рельсы, нацепив на шею освященную веревку и предварительно сунув голову в тазик со святой водой. Горько оплакивать свое существование, быть спасенным Инквизиторскими врачами, лежать в специальной закрытой лечебнице для вампиров-душевнобольных, где специально обученный персонал после двух-трех сотен лет либо сделает из меня зомби-овоща, либо выпустит на волю. - пригласить ее на танец и признаться во всем. Таешь, проскальзывая в каждую щелку моего бытия, таешь, стекая с моих рук. Твое сердце бьется все реже, реже, словно специально. Танцевать с тобой вечно, всматриваться в твои упрямо сжатые губы, которые я целовал так упоенно. Сначала не мог насытиться твоим телом, теперь мечтаю завоевать твою душу. - Или ты отказываешься от этой идеи выйти замуж, или… - сам не знаю, зачем я прошептал ей эти слова. - Почему ты мне говоришь это? - спокойно ответила она, изящно выгибаясь в сторону. Мы отошли к колоннам, и оказались в стороне от танцующих. Ну и что я мог придумать? - Понимаешь, Хозяйка моя, он… он католик, ты протестантка! (неубедительно; «ты человек, а я вампир» - вот это действительно разница). - Знаешь, румынский и итальянский - родственные языки, но румынский, он проще, честное слово! (плюнет мне в глаза, и права будет). - А ты хорошо изучила его прошлое? Может быть, он - новое воплощение Джека-Потрошителя? (ха_ха_ха). - Ты еще слишком молода! Ты хорошо подумала? (Да, в самом деле, почему бы не подождать еще лет сорок?). - Я… Бог мой кровавый, я… Надо прослезиться, достать платочки, и ждать, пока долговязый и сурового вида брюнет опустится на колено перед скучной, длинной, хмурой блондинкой. Конечно, ничего этого не случилось, не разверзлись небеса, архангел Гавриил не явился в полной славе, и я не смог ничего толком объяснить Ее Злючеству. В любом случае, это было, наверное, слишком поздно. Что я сказал ей? Глядя точно в переносицу Злючке, пробормотал что-то среднее между «ятбялю» и «тытокамоя». На большее меня, высшего вампира и князя немертвых, не хватило. Да и этого жалкого лепета она не услышала. Просто швырнула недокуренную сигару в кадку с роскошной пальмой, за которой скучающий бармен пытался изобразить развлечение скучающих светских львиц. - Надоело, - решительно сказала Злючка, - все надоело. Поехали, вампир, - на мой недоуменный взгляд распахивает свои глаза, и криво усмехается, по-мужски отважно хмурится, - ты что, не понял меня? Поехали. И добавляет, подаваясь вперед и хищно впиваясь короткими ногтями в мое запястье: - Я так хочу. Я_сошел_с_ума. Сдохни, Максвелл! 24 июля. День пятьдесят четвертый. Когда мы выходили из здания, фотографы просто набросились. Ах, да, тут же еще эта… леди Камилла Паркер-Боулз. Но и нам досталось внимание. Пресса, папарацци, журналисты и журналистки. Никогда раньше они не скакали так вокруг меня - до этого я просто держался подальше от Ее Злючества. Завтра на разворотах желтых газет и последних страницах модных журналов появятся наши фотографии. И влюбленные в блеск и нищету этого света девочки (и моя рыжая полицейская, конечно, тоже) будут листать до дыр глянцевые страницы. Конечно, некоторые каналы и журналы нельзя проигнорировать. Интегра Файрбрук…, улыбается так, что в улыбке вмещается все это длиннющее ее имя. Повиляй хвостиком, красавица. - Леди Хеллсинг, никто не ожидал, что вы вернетесь… скажите, а свадьба …? (в очередной раз отложена?). - Автограф! Автограф! Пожалуйста! - Как вы относитесь к… (войне в Ираке, перестрелке в Никарагуа, Бэкхему, Шараповой, женитьбе принца Чарльза, пробуждению Антихриста)? - Правда ли, что… (вы марсианка, Ее Величество - марсианка, марсиане существуют и они среди нас)? - О, сэр! (это мне, те же вопросы; люди, ну конечно, я марсианин!). Вот мы проходим к машине, (я чувствую, как дрожит спина Злючки), вижу боковым зрением Максвелла. Он криво улыбается журналистке, с нездоровым любопытством выспрашивающей какие-то подробности личной жизни. Не могу удержаться, и пока он смотрит на меня - коротко, едва уловимо - широко скалюсь ему и показываю средний палец на правой руке. Как меня за этим благим деянием не сфотографировали, не знаю. Хорошо! 25 - 26 июля. Ночь пятьдесят пятая. Она курит, я чихаю, в перерывах мы целуемся. Она ведет себя так, как будто мы всегда будем жить в отеле, в сомнительном полулюксе с пятнами от очистителя на стенах. Как будто мы так и жили. Мы будем заниматься любовью столько, сколько захотим. Я изгоню из ее тела, из ее памяти призраки воспоминаний; как будто бы в ее жизни был один лишь мужчина, и это был я. Буду целовать тебя так долго, чтобы ты начала задыхаться; буду любить тебя до потери сознания. Обнимать до хруста в костях. Буду доводить до исступления, в котором однажды ты прошепчешь мне те самые слова, которых я так жду, и которые у тебя и под пытками не вытянуть. Я терпеливый, я добьюсь своего. Только времени у меня мало, отчаянно мало. Сначала напою ее ликером, потом буду сцеловывать с ее хмельных губ его приторные капельки, а потом включу какое-нибудь радио. Закутаю в полосатый халат, посажу на колени, включу телевизор - как вы думаете, сколько матчей можно посмотреть в сутки? Ни один она не досмотрела до конца. А еще в этом отеле некие маргинальные личности терзают гитару. Я несколько раз порывался отправиться к ним и научить их настоящей музыке - она не пускала меня. Чтобы остановить, висла на шее, целовала - и я окончательно размякал. А потом - два часа дня, по телевизору только сериалы для скучающих домохозяек и скучные финансовые новости да ток-шоу - а шторы задернуты, и телевизор бубнит… я не сказал ей ни слова о любви. Она не спрашивала. Оставим полицейской все эти «радость моя», «солнышко» и «кошечка»! Здесь - желанная, неповторимая, невозможная. Ни слова - молчать! Она же хотела моей смерти. Это просто… это просто страсть. Жадность. Называйте, как хотите. Не хочу закрывать глаза ни на мгновение. Боюсь пропустить еще хоть одну минуту. Хочу видеть ее двадцать четыре часа в сутки, смотреть, не сводя глаз. И почему она здесь со мной? И я даже знаю, почему, милостивые зрители. Я один могу защитить ее от внешнего мира, в котором она так мало умеет. Двое неприспособленцев, мы все-таки можем выжить, если будет держаться вместе. Я один не буду ругать ее за чипсы, орешки, коньяк, пиво и Манчестер Юнайтед. Никогда не сниму и не выброшу плакат «Бэкхем - посланник Ктулху!», и пепельницу с отбитой ножкой. Никогда не стану навязываться и напрашиваться; мне нужно так мало - люди и не заметят, что Интегры Хеллсинг стало чуть-чуть меньше. Но надо помнить - а мне больно помнить - что это ее последняя ночь со мной. Каждая минута - последняя. Я знаю, что она знает, что знаю я. И лучше умереть, слышите, умереть, чем понимать это. Ведь будь я человеком - я мог бы не отдавать ее никому. Мог бы сражаться за нее. А я не могу. Она слишком честна. Она никогда не станет изменять тому, кого изберет в спутники. Не хочет со мной прощаться, но ей придется сделать это. Помню. Или целая жизнь - или один-единственный я. Если когда-нибудь - о да, я безумец - ты скажешь себе: навсегда, и придешь ко мне, Злючка, моя Злючка… Ты будешь со мной тогда не потому, что я лучше других, и ценность присутствия не оспорить, нет. Ты будешь со мной, просто потому что больше тебе совершенно не с кем быть. Будьте прокляты, Хеллсинги, будьте вы все… и ты, предавшая меня… Мечты. Пустые и глупые. Взять ее пистолет, навести на нее, пока она спит, и моя пуля…
Гайя: 27 июля. День пятьдесят седьмой. «Пресс-секретарь Дома Хеллсинг опровергает слухи о разрыве помолвки между леди Хеллсинг и…». «Уважаемый господин Треверьян! Мы рады сообщить вам, что вы приглашены на торжественное венчание мистера Энрико Максвелла и леди Интегры В.Ф. Хеллсинг, которое состоится 16 августа в 13.00 в соборе…». «Уважаемая мисс Церас! Мы рады сообщить вам, что вы заняли первое место в конкурсе «Гламурная мама», который проводился на нашем форуме с пятого мая по пятнадцатое июля. За вашим призом - уникальным зеркалом, украшенным кристаллами Сваровски, вы можете обратиться…». Сообщение: от: Rimkovich. Господин Алукард! Пожалуйста, свяжитесь с секретарем Его Могущества Улафа Норвежского. Инквизиция подтвердила необходимость выяснения обстоятельств ввоза контрафактной крови. 30 июля. День шестидесятый. Сообщение: от: Джордж Т. Вайтхаус. Мистер Алукард, готов официальный результат анализа крови из Камбоджи. Срочно свяжитесь с клиникой св.Моники в Амстердаме! Сообщение: от: З.М. Амст. Месье Алукард, до вас невозможно дозвониться. Вы пропустили получение пайка. Кстати, звонила леди Интегра. Пожалуйста, перезвоните ей. От: Rimkovich. Господин Алукард! Пожалуйста, дайте нам знать, как состояние Вашего здоровья. Сестра Милица очень волнуется и обеспокоена состоянием дел. Возможно, нам стоит связаться с мисс Церас? От: З.М. Амст. Месье Алукард, немедленно свяжитесь с отделом поставок Инквизиции, они вот-вот нагрянут с проверкой. От: З.М. Амст. Месье Алукард, звонила леди Интегра уже шесть раз. Приезжали из Организации Здравоохранения, хотят прислать инспекцию на предмет санитарного состояния Хранилища. Пожалуйста, перезвоните им. От: З.М. Амст. Месье, звонила мисс Церас восемь раз, мистер Корнуолл из департамента транспорта три раза, мистер Бертран девять раз. Пожалуйста, перезвоните им. Звонили из клиники св.Моники. У нас пропали абсолютно все документы на выдачу пайка за апрель, май и июнь. 31 июля. День шестьдесят первый. Сообщение: от: З.М. Амст: опять звонила леди Интегра. В двадцать пятый раз. Тридцать два звонка поступило от мисс Церас. Пятьдесят один - из клиники св. Моники. Инквизиция приедет в Хранилище в 18.00. Сертификатов соответствия у нас нет. Куда-то пропали все накладные на расходы. До сих пор нет ответа из Румынского филиала. Еще четыре раза звонила леди Интегра и восемь раз - из клиники св.Моники за то время, пока я это писал. Сообщение: от: V.T.A. Хозяин, я еду к вам. От: Дж.Блэк: Мистер Алукард, ваш паек забрала мисс Церас. Из клиники св.Моники звонили, сообщили, что вы больны. Если это так, я вынужден сообщить в Инквизицию. Очень жаль, но это моя обязанность. От: Rimkovich: Господин Алукард, мы молим Бога за вас. Если вы читаете это сообщение, пожалуйста, выключайте телефон и уходите как можно дальше: Инквизиция велела вас найти и изолировать до выяснения обстоятельств. Я не хотела подчиняться, но Чистильщики уже в пути. От: З.М. Амст. Месье Алукард! Я увольняюсь. …разлепив веки и попытавшись понять, ночь вокруг или день, швыряю телефон в стену. Несмотря на то, что я совсем ослаб, телефон, наконец, затыкается. Все. Похороните меня в коробке из-под томатного сока. Если же не найдется добровольцев исполнить эту последнюю просьбу, можете спустить мой прах в унитаз: мне все равно. 1 августа. Сутки шестьдесят вторые. Мне снилось, что я султан, и у меня гарем. Дико забавно. Не хватает брюнетки, где, где брюнетка в моем райском саду? Ах, запамятовал: я ж ее съел. 2 августа. День шестьдесят третий. Собака бежит по городу, и она торопится. Она не останавливается пометить углы, она спешит, изредка порыкивая на выползавших из подворотен бродяг
Гайя: Благодарности. Я не пишу сюда всех, кто комментировал, и всех, кто читал. Кого-нибудь обязательно забуду, и он обидится. Поэтому спасибо ВСЕМ. Спасибо также: Кото Хирано - за что, говорить не надо Набокову Владимиру за "Лолиту" Шекспиру, Фрейду, и куче других умных людей. Леди Камилле Паркер-Боулз, за то, что замуж она все-таки вышла Манчестер Юнайтед, за все благополучно просранные ими матчи Русским соседям и русским таксистам, и вообще России Консультирующим меня знающим людям, которые все равно *вздох* этого не прочтут Идейному вдохновителю Хищнику за вежливые пинки на дописывание Шинигами за ее умение серьезно говорить о серьезном. Это талант, это мастерство, к которому я всегда хотела приблизиться, но - прости, я говорить серьезно так и не научилась. Если я кого-то не упомянула, это не значит, что я не хочу сказать спасибо. Нет ни одного Автора среди присутствующих здесь, у кого я не училась чему-либо. Спасибо! В ближайшее время я мертвес, и буду писать только рецензии. Мое душевное равновесие пошатнулось
Nefer-Ra: Максвелла жалко, такую сволочь угробить :( А так, конечно, респект.
Шинигами: Честно? Я плакала. Спасибо тебе... за все...
Хищник: О да... Сильно написано, как и всё остальное. Максвеллу ещё повезло - куда лучше истечь кровью от пули, чем узнать на себе ярость Бессмертного. Да и истинное своё "лицо" он показал... Но вообще - мне более чем понравилось. Не совсем так, как я думал, но от этого ни на грамм не хуже.
Гайя: Спасибо прочитавшим огромное! 2 Хищник: если бы все было именно так, как кажется, было бы неинтересно... не зря я спойлеры давала
Ganimed: Нет слов. Объективно - эта часть лучшая из трех. Достоверность. Романтичность. Серьезность и юмор - наличествует все!. Спасибо огромное за доставленное удовольствие!
Фьоре Валентинэ: Вааааай, я наконец-то всё прочитала так романтично. .. что я забыла сюжет манги . Вы меня вдохновили...
Lotmor: Гайя пишет: The End Не согласен! Хочу еще! И еще! И еще! *ненормальный наркоман* Очень понравилось! Выстроенный мир. Четкий, ясный и не менее интересный чем у Херано!
Фьоре Валентинэ: Да, Lotmor, Хирано создал персонажей и пусть идёт в... Бобруйск! А мы будем читать произведения Гайи...
Lotmor: Фьоре Валентинэ пишет: Хирано создал персонажей и пусть идёт в... Бобруйск! А мы будем читать произведения Гайи... Я "За" ^^ Кто со мной? ))) З.Ы. Гайко! Ты главное пиши побольше!!! Радуй мою гадкую душонку! Твое чудовище ;)
Galadriel: Прочитала не на один и даже не на два раза. И каждый раз впечатляет, задевает по-разному. Большое спасибо тебе, Гайя, за то, что не дала разочароваться в русском фэндоме Хеллсинга, ибо до этого я читала абсолютно невменяемые произведения. И тут, как гром среди ясного неба, твоя серия фиков. А уж потом я открыла для себя других выдающихся авторов, которые в большинстве своём пребывают на этом форуме. Таким образом, я почти твоя фанатка)))
Гайя: Благодарю за высокую оценку, очень лестно :)К счастья, здесь собрались все как одн хорошие авторы по Хеллсингу, так что скучать не придется!
Марико.: Ета картинка полностю отображает мою реакцыю к концовке и другим смешным моментам в етом замечательном фанфике!ПРЕБОЛЬШОЕ СПАСИБО АВТОРУ ЗА ТАКОЙ СМЕШНОЙ И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ РОМАНТИЧЕСКИЙ ФАНФИК!!!!!!!!!!!! Один вопрос: а про-о-о-оду-у-у-у???????????
Урсула: Наверное не стоит писать что я в восторге, что читала не раз и не два, что скачала себе на бук-ридер и переодически перечитываю, что бы не стерлась из памяти твое произведение. Все это писали не раз и не два. Я просто от всех фанаток пейринга Алукард\Интегра скажу тебе большое человеческое (и кто там у нас еще есть?) СПАСИБО. Мэтр, гуру, звезда, недостижимая высота к которой надо изо всех сил стремится
Воительница: Фантастика А+И -моя любимая пара.... И счастливый конец - я имею к ним слабость... но если короче - великолепно!!!!
НатаЛи: Очень понравилось. "Лолита" пришла на ум после первого же абзаца - а кто сказал, что это плохо? Увидеть Алукарда через Гумберта - талант нужен... Красиво. Еще вспомнился фильм с Мари Котийяр "Люби меня, если осмелишься", что-то в этом течении. Нимфетка-Интегра... Красиво и оригинально, хотя, опять же - Кота Хирано дал нам другого вампира. Но у вас он не менее интересный, что ли? И, конечно, вы (в отличие от Набокова) порадовали хэппи-эндом. За это отдельное спасибо.
Mery French: Читала затаив дыхание, вряд ли у кого-то может получится лучше!) Алукард бесподобен, и вообще, в целом, вы написали шедевр! Я ваша фанатка! Этим все сказано!)))
полная версия страницы